Стакан воды. Антология сексуальной революции большевизма. "теория стакана воды" александры коллонтай

Уважаемые камрады и камрадессы.

Вот интересный случай десоветизации. Причем со стороны, вроде бы, адекватного и, по его словам, левого, уже бывшего камрада.

Вместо предисловия от себя приведу свой первый коммент:

Инсинуации от начала и до конца!

К данному тезису отношение Ленина ВСЕГДА было критическим и негативным. В частности он пишет "Вы, конечно, знаете знаменитую теорию о том, что в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан воды. От этой теории «стакана воды» наша молодёжь взбесилась, прямо взбесилась. Она стала злым роком многих юношей и девушек. Приверженцы её утверждают, что это теория марксистская. Спасибо за такой марксизм." (Надеюсь, понимаете, что слово "спасибо" имеет саркастический оттенок:))
Больше всего об этом писал, как того требовала должность, Анатолий Васильевич Луначарский. В частности, этому посвящена его статья "О БЫТЕ: МОЛОДЕЖЬ И ТЕОРИЯ „СТАКАНА ВОДЫ". "http://allk.ru/book/229/2262.html
Очень советую ознакомиться. Сразу станет ясно, какую позицию занимало официальное руководство страны по поводу подобного бесовства.
Далее, скажу, ни Коллонтай, ни Цеткин, хоть и были ярыми феминистками, не могли поддерживать подобное сексуально-доминирующее отношение "комсомольцев" над "комсомолками" (если комсомолец просит, комсомолка дает, а если не дает, то она мещанка). А приведенный "декрет", кстати, фальшивка пера русского националиста Уварова, разоблаченного еще в 1918 году:)))

Еще добавлю, что НИКАКИХ доказательств сказанного не привел и привести не мог. Словом, сами читайте и наслаждайтесь хрестоматийным случаем десоветизации.

Оригинал взят у hayduk в Стакан воды. Антология сексуальной революции большевизма.

Эта советская марка была напечатана в 1972 году при режиме Брежнева. На ней изображена мать и одна из идеологинь большевистской сексуальной революции в России Александра Коллонтай.

Сегодня трудно сказать кому принадлежит фраза "секс для ревлюционера это тоже самое, что стакан воды". Возможно ей, а возможно соратнику Ленина Карлу Радеку

Возглавившему в двадцатых годах прошлого века на Красной площади парад комсомольцев-нудистов в неглиже, но с лозунгом "Долой стыд" на красной революционной ленте прекинутой через обнажённые плечи. С трибуны на юные тела свергающих буржуазные предрассудки комсомолок и комсомольцев с восторгом взирали руководители партии и правительства,преисполненные гордости за достойную смену. А возможно автором фразы была незабвенная Инесса Арманд

секс-бомба Ильича, делившая днём и ночью Ленина с его женой Наденькой Крупской

Или Роза Люксембург, из того же букета суфражисток, только германских.

Или товарищ Клара Цеткин

соблазнившая сына своей подруги.

Секс - как стакан воды дл жаждующего. И ни одна революционерка-большевичка не должна от него отказываться, тем более если в нём нуждается товарищ по партии. Здесь и сейчас, сделал дело - гуляй смело. Типографии страны в свободное от партийных заданий время вовсю печатали порнографические открытки, которые ни чем не уступят современным. Продавали их за сущие копейки - идея превыше всего. Институт брака был распущен, женщина стала национальным достоянием. В те времена и возник термин "социализация", который нес в себе тогда совсем другой смысл. Твоя жена - моя жена. Девственность псле 16-ти лет - предрассудок и мещанство. Многие большевики были недовольны и требовали снизить возрастной порог до двенадцати лет. В школах преподавали основы сексуального воспитания, основным принципом которого был "стакан воды". В этих целях издавались учебные пособия и методички. Не имеющим сексуального партнёра большевикам выдавались мандаты на определённое количество женщин, которых он имел право забрать и пользовать, даже если им этого не хотелось. И забирали во имя торжества революции, прямо со школьной скамьи.. Социализация большевизма. И если бы не репрессии с миллионами безвинно погибших и искалеченных, то товарища Сталина можно было бы поблагодарить уже только за то, что перевёл и избавил страну от большинства верных ленинцев.

В качестве справки можно вспомнить, что большаком называли также главу семьи в эпоху расцвета снохачества. Трудно было снохе отказать свёкру, пусть попы в церквях и кричали: снохачи изыдите.

Сексуальная революция большевиков.

«Большевики первыми в мире добились «раскрепощения нравов»

Отсчет сексуальной революции принято вести с середины 60-х годов, когда на Западе возникло движение хиппи (sex, drugs and rock-n-roll). Однако на самом деле, «бунт чувственности» (термин Ленина) долгое время был одним из основ государственности в СССР. Можно даже сказать, столпом страны победившего социализма.

Переписка на интимные темы

«Чувственность и сексуальность» обсуждались на партийных съездах большевиков еще задолго до революции. И не только обсуждались. На III съезде РСДРП даже было поручено Льву Троцкому разработать новую теорию отношений полов в случае победы большевиков. А сам Владимир Ленин еще в 1904 году писал, что «раскрепощение духа чувственности, энергии, направленной не на псевдосемейные
ценности, поможет выплеснуть этот сгусток на дело победы социализма».

Немецкий психолог В.Райх в своей работе «Сексуальная революция» (1934 г.,
первое издание) приводит отрывок из переписки Троцкого и Ленина (1911 г.), посвященной этой теме. Вот что пишет Троцкий: «Несомненно, сексуальное угнетение есть главное средство порабощения человека. Пока существует такое угнетение, не может быть и речи о настоящей свободе. Семья, как буржуазный институт, полностью себя изжила. Надо подробнее говорить об этом рабочим...» Ленин отвечал ему: «...И не только семья. Все запреты, касающиеся сексуальности, должны быть сняты... Нам есть чему поучиться у суфражисток: даже запрет на однополую любовь должен быть снят».

Разработки большевиков в сфере секса принесли свои результаты: с победой революции в 1917 году можно было смело, а главное — быстро, внедрять теорию на практике.

«Так держать, товарищи!»

Многие положения большевиков в сфере «сексуального законодательства» даже сегодня выглядят сверхлиберально. Так, вскоре после знаменитых декретов «О мире» и «О земле» выходят декреты Ленина (19 декабря 1917 года) «Об отмене брака» и «Об отмене наказания за гомосексуализм» (последний — в составе декрета «О гражданском браке, о детях и о внесении в акты гражданского состояния»). В частности, оба декрета предоставляли женщине «полное материальное, а равно и сексуальное самоопределение», вносили «право женщины на свободный выбор имени, места жительства». По этим декретам «сексуальный союз» (второе название — «брачный союз») можно было как легко заключить, так и легко расторгнуть.

В 1919 году директор Института социальной гигиены Баткис с удовлетворением констатировал: «Брак и его расторжение стали исключительно частным делом... С удовлетворением также можно видеть, что количество сексуальных перверсий (извращений), будь то изнасилование, сексуальное надругательство и т.п., вследствие раскрепощения нравов сильно сократилось». Именно в это время появилась и теория о любви как «о стакане выпитой воды».

Само же раскрепощение нравов зашло так далеко, что вызывало уже удивление по всему миру. Например, писатель Герберт Уэллс, посетивший в это время революционную Москву, позже удивлялся тому, «как просто обстояло дело с сексом в стране победившего социализма, излишне просто».

Наряду с революционными датами, в СССР с размахом отмечались и другие праздники. Так, в Петрограде 19 декабря 1918 года праздновалась годовщина декрета «Об отмене брака» шествием лесбиянок. Троцкий в своих воспоминаниях утверждает, что на это известие Ленин радостно отреагировал: «Так держать, товарищи!». На этом же шествии несли плакаты «Долой стыд». Этот призыв окончательно вошел в широкий обиход в июне 1918 года, когда несколько сот представителей обоего пола прошлись по центру Петрограда совсем голыми.

Страна победившего секса

Изменение отношений между полами в это время носило всеобъемлющий характер. Например, при разрыве отношений в семье с детьми выплата алиментов производилась лишь на протяжении шести месяцев и только при условии, если один из партнеров был безработным или нетрудоспособным. Законодательство в отношении полов в послереволюционные годы постоянно развивалось, обновлялось, дополнялось. Так, Александра Коллонтай, одна из разработчиц «Кодекса о браке», писала: «Чем дольше длится сексуальный кризис, тем более хронический характер он принимает». И далее добавляет: «Сексуальный просвет в школах должен начинаться с 12-13 лет. В противном случае мы все больше будем сталкиваться с такими эксцессами, как, например, ранняя беременность. Не редкость, когда этот возраст (деторождения) сегодня составляет 14 лет».

И правительство большевиков спускает в регионы директивы о введении в школах секспросвета. Но это начинание наталкивается на препятствия: «косность мышления» в глубинке России и недостаток квалифицированных сексологов-преподавателей. Если с первым препятствием действительно было справиться проблематично, то со вторым — дефицитом секс-преподавателей — вполне по силам. В Россию потянулись сексологи из-за границы, особенно — из Германии. Например, с 1919 года и по 1925 год в СССР прибыло около 300 таких специалистов из-за границы. К примеру, сексолог, немка Халле Фанина вспоминала: «СССР в 1925 году действительно предстал передо мной как нечто фантастическое. Вот где простор для работы! Всему миру, и особенно Германии, стоит позавидовать тому, что произошло здесь. Тут так продвинулась прикладная сексология и психология, что материала для их изучения хватит на несколько лет». Кстати, СССР был первой страной в мире, где официально были признаны теории Зигмунда Фрейда.

В это же время не смолкают дискуссии о плюсах и минусах свободной любви. Интересны были доводы некого партработника Маркова на конференции «По вопросам социальной гигиены» в 1924 году: «Я предупреждаю, что на нас надвигается колоссальное бедствие в том смысле, что мы неправильно поняли понятие „свободной любви“. В результате получилось так, что от этой свободной любви коммунисты натворили ребятишек... Если война дала нам массу инвалидов, то неправильно понятая свободная любовь наградит нас еще большими уродами».

Но такие доводы до поры до времени тонули в общем хоре одобрительных голосов. В СССР миллионными тиражами выходят книги и брошюры на эту тему (самая раскупаемая в 1925 году брошюра— некого Енчмиана «Сексуальные рефлексы»). Проводятся семинары. Темы одного из них были, к примеру, таковы: «1)Естественна ли сексуальность ребенка? 2)Как нам надлежит понимать и регулировать отношение детской сексуальности к труду?» В печати проводятся дискуссии о том, что «раньше дети играли в Красную Армию, а теперь игры похуже, а именно — сексуальные».

В начале 20-х годов также наблюдается резкий всплеск внебрачных рождений детей. Так, партработник Лысенко из Москвы приводит цифры, из которых явствует, что в столице в 1923 году минимум половина младенцев рождалась вне брака. Сама же семья как «ячейка общества» заменяется понятием «пара» (сегодня такое сожительство принято называть «гражданским браком»). В 1924 году, по данным Цейтлина, работника аппарата Троцкого, «в крупных городах „пары“ по сравнению с семьями составляют большинство».

В это же время широко встает вопрос о контрацепции. Аборты приветствуются, так они «освобождают женщину». Производство презервативов возрастает в несколько раз по сравнению с дореволюционным уровнем. Академик Павлов проводит опыты на собаках по стерилизации, надеясь в будущем перенести их результаты на советских людей. Множество шарлатанов от науки моделируют новые контрацептивы, искусственное осеменение женщин, таблетки для повышения потенции.

Как уже говорилось выше, директивы «о социальной гигиене» спускались из Москвы «на усмотрение трудящихся». То есть, в губерниях власти должны были сами решать, какую сексуальную политику им вести. Часто их решение было весьма интересным...

Например, в Рязанской губернии власти в 1918 году издали декрет «О национализации женщин», а в Тамбовской в 1919 — «О распределении женщин». В Вологде же претворяли в жизнь такие положения: «Каждая комсомолка, рабфаковка или другая учащаяся, которой поступило предложение от комсомольца или рабфаковца вступить в половые отношения, должна его выполнить. Иначе она не заслуживает звания пролетарской студентки».

Прообраз шведской семьи

Но, конечно же, наиболее полно и ярко сексуальная революция воплотилась в обеих столицах социалистической России — в Москве и Петрограде. Мы привыкли считать, что «шведская семья», т.е. совместное проживание множества лиц обоего пола — изобретение чисто шведское. Оказывается же, что это изобретение наше, чисто российское.

Уже упоминавшийся Баткис в 1923 году в своей брошюре «Сексуальная революция в Советском Союзе» писал: «Задачей сексуальной педагогики в СССР является воспитание здоровых людей, граждан будущего общества в полном согласии между естественными влечениями и великими социальными задачами, ожидающими их... Пролетарская коммуна с ее свободой отношений должна помочь им в этом». Аргументация была такова, что раз брак — это пережиток буржуазного прошлого, то комсомольская коммуна — семья будущего.

Обычным явлением того времени были комсомольские коммуны. На добровольной основе в такой «семье» обычно проживало 10-12 лиц обоего пола. Как и в нынешней «шведской семье», в подобном коллективе велись совместные хозяйство и половая жизнь. Вот что пишет по этому поводу наш современник психолог Борис Бешт: «Разделение на постоянные интимные пары не допускалось: ослушавшиеся коммунары лишались этого почетного звания. В отличие от шведского аналога, рождение детей не приветствовалось, так как их воспитание могло отвлечь молодых коммунаров от строительства светлого будущего. Если все же ребенок рождался, его отдавали в интернат... Постепенно половое коммунарство получило распространение по всем крупным городам страны». Доходило даже до того, что, к примеру, в коммуне Государственной библиотеки в Москве коммунарам предоставлялись не только одинаковые пальто и обувь, но и... нижнее белье.

Образцовой в этом смысле считалась трудовая коммуна ГПУ для беспризорных в Болшево, созданная в 1924 году по личному распоряжению Дзержинского. В ней насчитывалось около 1 тысячи малолетних преступников от 12 до 18 лет, из них примерно 300 — девочки. Воспитателями коммуны приветствовались «совместные сексуальные опыты», девочки и мальчики проживали в общих казармах. В одном из отчетов об этой коммуне писалось: «Половое общение развивается в совершенно новых условиях. Коллектив так усложняет отношения индивида с другими людьми, что оказывается невозможным застраховаться от смены партнера или от начала новых отношений. Вместе с тем совместная жизнь отвлекает воспитанников от противоправных поступков и дурных настроений». Таким образом, можно сказать, что коммуна в Болшево была (и остается) самой крупной «шведской семьей» в истории. Кстати, подобная практика существовала и в других детских домах и даже в пионерских лагерях.

«От рассвета — к закату»

Так назвал свою статью немецкий психолог Вильгельм Райх, посвященную свертыванию сексуальной революции в СССР.

Действительно, с приходом к власти Сталина в конце 20-х годов сексуальная революция сходит на нет. Как обычно, для оправдания этого воспользовались авторитетом Ленина. Все чаще и чаще начинают приводить цитату из беседы Ленина с Кларой Цеткин: «Хотя я меньше всего аскет, но мне так называемая „новая половая жизнь“ молодежи — а часто и взрослых — довольно часто кажется буржуазной, кажется разновидностью буржуазного дома терпимости».

Индустриализация стала требовать того, чтобы индивид тратил свои силы не на сексуальные развлечения, а на строительство коммунизма. «Распущенность нравов» стала официально порицаемой. Общественное мнение снова стало склоняться к тому, что «семья — ячейка общества», а основа порядка — моногамность.

Не отставало от общественного мнения и советское законодательство. С принятием сталинской конституции потерял силу декрет «Об отмене брака». В 1934 году были запрещены аборты, в марте этого же года Калинин подписывает закон, запрещавший и каравший половые контакты между мужчинами. После этого начались массовые аресты гомосексуалистов в крупных городах СССР.

Сексуальное воспитание среди молодежи прекращалось, свертывались научные работы на эту тему. В СССР наступало время, когда любой гражданин мог с гордостью заявить: «В нашей стране секса нет...»»

Многие женщины оставили глубокий след в истории России. Имена одних из них всегда на слуху, имена других, гремевшие в свое время, ныне почти забылись. Но каждая из них по своему замечательна.

Александра Михайловна Коллонтай (1872-1952), в девичестве Домонтович, – активная участница Великой Октябрьской социалистической революции и первая в мире женщина-министр и женщина-дипломат, выпорхнула из генеральской семьи. Она не была в числе вдохновителей социального переворота 1917 года, ей досталась роль одного из «рыцарей революции». Но она была вдохновителем переворота сексуального. И именно это обстоятельство ставила себе в заслугу на склоне лет: «Главное, что сделала за жизнь: подняла в России и помогла двинуть разрешение вопроса равноправия женщин во всех областях, включая разрешение равноправия в сексуальной морали». Столь необычное для представителей «ленинской гвардии» смещение акцентов с вопросов классовой борьбы на вопросы взаимоотношения полов объясняется охватившим ее в зрелом возрасте глубоким разочарованием советской действительностью сталинской эпохи: «Мы проиграли. Идеи рухнули. Друзья превратились во врагов. Жизнь стала не лучше, а хуже. Мировой революции нет и не будет. А если бы и была, то принесла бы неисчислимые беды всему человечеству».
Александра Коллонтай была автором ставшего расхожим в послереволюционные годы сравнения акта удовлетворения половой потребности с испитием стакана воды. «От этой теории «стакана воды» наша молодежь взбесилась, прямо взбесилась, - сетовал Ленин в беседе с немецкой коммунисткой Кларой Цеткин. – Конечно, жажда требует удовлетворения, но разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи?»
Александра Михайловна, озвучив эту хлесткую метафору, не предполагала тогда, что у ее «стакана воды» окажутся такие острые грани.
Шурочка Домонтович шла по жизни, походя растаптывая жизни влюблявшихся в нее мужчин. Она обладала неким магнетизмом, притягивавшим к ней отнюдь не заурядных представителей противоположного пола. Когда ей было семнадцать, застрелился из отцовского пистолета отвергнутый ею восемнадцатилетний сын генерала Драгомирова, героя русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Влюбленный в нее с детских лет морской офицер Михаил Буковский пустил себе пулю в висок, когда в 1917 году имя возлюбленной стали склонять в определенном контексте на всех перекрестках.
Вопреки воле родителей она вышла замуж за бедного офицера Владимира Коллонтая, родила от него сына, а вскоре вступила в открытую связь с его другом и однокашником Александром Саткевичем, жившем с молодой четой в их огромной квартире. Муж время от времени деликатно оставлял их наедине, давая возможность насладиться друг другом. «Мы все трое хотели быть великодушными друг к другу, - писала она много позже в дневнике, который вела всю жизнь. – Я уверяла обоих, что их обоих люблю – сразу двух. Они не исключают, а дополняют друг друга».
Владимир Коллонтай, будучи генерал-майором, умер в госпитале в 1917 году, так и не сумев вытравить из сердца свою бывшую супругу, хотя обзавелся новой семьей. Недолго длилась и эйфория в отношениях с Александром Саткевичем: когда встал вопрос о замужестве, Александра Михайловна предпочла претившей ей роли жены и матери роль борца за интересы трудового народа. Она подалась за границу, где поочередно разделяла ложе с тогда уже известным экономистом Петром Масловым, которого Ленин громил за «измену марксизму», и знаменитым большевиком Александром Шляпниковым. Шляпников был расстрелян в подвалах НКВД в 1937 году, а Саткевича, дослужившегося при царизме до генерал-лейтенанта и при советской власти ставшего членом-корреспондентом Академии наук СССР, такая участь постигла пятью годами позже. Маслов же стал академиком и скончался в 1946 году. И все до последних минут сохранили к Александре Коллонтай самые теплые чувства. Как и она к ним.
Истерзавшая потом всю душу любовь постигла Александру Михайловну 28 апреля 1917 года на трапе, перекинутом с катера на набережную в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки): по заданию Ленина Коллонтай агитировала матросов линкора за большевиков, а после митинга председатель Центробалта матрос Павел Дыбенко (1889-1938) на руках отнес ее на берег. «Среди ладно скроенных, ловких в движениях моряков Павел Дыбенко выделялся законченной солидностью: басистым голосом, спокойной уверенностью походки, спокойной выдержкой черных глаз и курчавистой бородкой – красавец парень и деловитый», - свидетельствовал один из современников. А Коллонтай начертала в дневнике: «Значит, опять?».
Ей было сорок пять, ее статьи печатали многие газеты и журналы мира. Ему было двадцать восемь. Он родился в неграмотной крестьянской семье на Брянщине, до конца дней писал с грамматическими и орфографическими ошибками. Когда Коллонтай спросили, как она решилась связать свою жизнь с малограмотным и намного ее моложе матросом, она ответила: «Мы молоды, пока нас любят».
Роман Коллонтай и Дыбенко развивался столь же стремительно, как стремительно надвигалась на Россию подталкиваемая и ими тоже катастрофа. Свершился Октябрьский переворот, Ленин включил Александру Михайловну в состав своего правительства – Совета Народных Комиссаров – наркомом государственного призрения (по теперешнему – социального обеспечения). В состав Совнаркома вошли и два ее любовника – бывший Шляпников (нарком труда) и нынешний Дыбенко (член коллегии по военным и морским делам). С помощью присланных Дыбенко матросов Коллонтай захватила здание министерства государственного призрения и арестовала чиновников, отказавшихся ей подчиниться. А вскоре представила на утверждение в Совнарком два декрета – о гражданском браке и о разводе. Теперь для развода было достаточно ничем не мотивированного заявления одного из супругов. В сыпавшихся, как горох из дырявого мешка, статьях и брошюрах она развивала идею свободной любви. «Семья перестала быть необходимой. Она не нужна государству, ибо отвлекает женщин от полезного обществу труда, не нужна и членам семьи, поскольку воспитание детей постепенно берет на себя государство». «Изживший себя институт семьи противоречит идее коммунизма; вместо нее надо просто создать фонд помощи всем, кто нуждается из-за последствий свободной любви». «Ревность – это конгломерат биологических и социальных факторов. Чем больше ласки (полового акта) достается на долю другой особи, тем меньше для обойденного субъекта. Что победит ревность? Уверенность каждого мужчины и каждой женщины, что, лишаясь ласк данного лица, они не лишаются возможности испытать любовно-половые наслаждения (смена и свобода общения служат этому гарантией)».
К Ленину поступило письмо в стихах, где анонимный автор назвал Коллонтай «****югой». Откровенное пренебрежение принципами морали, демонстрируемое известными в стране личностями, стало тяготить большевистскую верхушку. Любовников – Коллонтай и Дыбенко - вынудили через газеты объявить о бракосочетании. Позже Александра Михайловна утверждала, что с регистрации ее брака с Дыбенко стали вестись в Советской России книги записи актов гражданского состояния.
«Наши отношения с Павлом всегда были радостью через край, - много лет спустя делилась она с дневником своими воспоминаниями. – Наши расставания полны были мук, эмоций, разрывающих сердце. Вот эта сила чувств, умение пережить полно, горячо, сильно, мощно влекли к Павлу». А расставания были неминуемы: началась Гражданская война, Дыбенко мотался по фронтам и слал Александре Михайловне трогательные письма, начиненные ошибками. Мягкий знак он вообще игнорировал. В письмах он называл ее Голубем («Голуб» в его написании). Но вместе с письмами стали до нее доходить слухи о том, что свою оторванность от нее он компенсирует доступностью обозных девиц. Она, поборница свободной любви, помчалась к нему на Украину. В Харькове, в шикарной квартире, реквизированной у бежавшего от большевиков «буржуя», ее встретили две молодые женщины, неясная роль которых в жилище Павла угнетала Александру Михайловну. «Такие и раньше бывали при полках», - записала она в дневнике. Из Харькова Дыбенко направили в Крым. С ним отправилась и Коллонтай. Собирая вещи уезжавшему на фронт мужу, нащупала в кармане френча письма. Два оказались Павлу от любовниц, а третье его, недописанное: «Дорогая Нина, любимая моя голубка…».
«Неужели Павел разлюбил меня как женщину? – терзается она. – Самое больное – зачем он назвал ее голубкой, ведь это же мое имя. Он не смеет его никому давать. Меня мучает ревность. Я думала, что это чувство во мне атрофировано. Видимо, потому что раньше всегда уходила я, а страдали другие. А теперь Павел уходит от меня. Как в такие дни можно думать о ревности? Видимо, во мне все еще сидит проклятое наследие женщины прошлого. Павел на фронте, а я упрекаю его за какие-то глупые поцелуи. Руку, товарищ Дыбенко, я твой соратник по общему революционному делу».
Соратники встретились через несколько дней. Дыбенко, герой Гражданской войны, заплакал, когда Александра Михайловна сказала, что «рвется на свободу от нашего брака». Потом забрасывал письмами: «Шура, мой милый, мой нежно, нежно любимый Голуб…». Она его простила. Была бурная ночь – и опять расставание: партия бросила Дыбенко на Восточный фронт, а потом в Одессу. Опять докатились до нее слухи, что не одна она у него свет в окошке. Коллонтай выклянчила отпуск, приехала к нему. «Весь этот день Павел был такой нежный, растроганно нежный, как в былые дни. И я с радостью схватилась за надежду: Павел любит меня. Все эти слушки – обычные сплетни кумушек».
Как-то вечером Дыбенко ускакал на коне по своим делам, обещав скоро вернуться. Коллонтай ждала его в саду, надев шелковое платье. Шел час за часом, а его не было. Часы в доме пробили два ночи, когда послышался стук копыт. Муж подошел к ней с виноватым видом. Вином от него не пахло, хотя в последнее время он стал злоупотреблять спиртным. «Значит, «красивая девушка», - подумала Александра Михайловна и прокричала ему в лицо:
- Не лги! Мне все равно, где ты был. Между нами все кончено.
Дыбенко твердым шагом направился к дому. Прозвучал выстрел. Пуля задела орден Красного Знамени и миновала сердце. Оказалось, «красивая девушка», новая любовница, в этот вечер поставила ему ультиматум: или я, или она. Этой девушке были чужды принципы свободной любви. Как выяснилось, следовать им не получилось и у их горячего проповедника.
Александра Михайловна выходила Дыбенко и уехала в Москву. Обратилась к Сталину с просьбой услать куда-нибудь подальше. Набиравший силу вождь в 1923 году направил ее в Норвегию. Впервые в истории чрезвычайным и полномочным послом стала женщина.
Пуля НКВД в 1938 году не задела на френче Дыбенко орден Красного Знамени: «врагам народа» стреляли в затылок.

Которая была одним из идеологов эмансипации советских женщин в 1920-е гг. Теория свободной любви Коллонтай до сих пор вызывает споры специалистов о том, как именно нужно понимать ее взгляды.

Ключевые слова: А. М. Коллонтай, история публицистики. теория «стакана воды», свободная любовь, история России, женское равноправие.

В этом году Россия отмечает столетие Октябрьской революции – событие планетарного значения, на десятилетия определившего ход социальной и политической истории всего мира. Одновременно 145 лет исполняется со дня рождения одного из активнейших участников Октября, видной большевичке, идеологу российского женского движения Александре Михайловне Коллонтай. Именно в её редакции «женский вопрос» встал на повестку дня в Советской России, именно её силами решался весь комплекс проблем, связанный с процессом освобождения женщины и утверждения её прав в обществе.

Взгляды Коллонтай на феминизм и на методы его пропаганды стали классическими в советской печати, а многие её инициативы до сих пор остают ся основными элементами социальной политики современной России. Пик феминистской деятельности Коллонтай приходится на 1920-е годы, когда большевики бросили все силы на проведение в жизнь запланированных реформ в духе марксизма-ленинизма. Одним из важнейших изменений сразу после революции предстояло стать окончательному решению «женского вопроса», который к началу ХХ века привёл российское общество к кризису в отношениях полов. Идеологической базой для решения женского вопроса в программе большевиков был марксистский феминизм. В его ленинской редакции он представал как явление структурное, идеально вписывавшееся в общий идеологический конструкт РКП(б).

Коллонтай, Арманд и их сподвижницы выдвинули догмат, который затем в публицистике В. И. Ленина превратился в идеологему всей партии коммунистов: без освобождения женщины не может быть революции, равно как без революции не может быть освобождения женщин. Советская женщина представляется в первую очередь как борец, который сначала сражается за идеалы большевизма, а затем берёт в руки инструменты, чтобы строить новое общество. Собственно, право женщины на труд провозглашается главным условием её эмансипации. По замыслу советских феминисток, советская женщина получает политические права и имеет все возможности участвовать в общественной жизни страны и партийной работе.

Эта новая гендерная роль женщины противопоставлена традиционной, которая в работах марксистских феминисток рисовалась мрачными красками: активная женщинасозидательница против изнурённой, избитой домохозяйки. Такой подход к реформированию общества фактически сводил на нет семейные обязанности каждой конкретной женщины. Быт, воспитание детей, забота о муже становились побочными, мешающими факторами. При этом патерналистские и одновременно в чем-то даже материнские функции взяло на себя государство. Благодаря регулярным публикациям на тему женского вопроса, к проблеме подлинного равноправия женщин в новом советском обществе было привлечено действительно пристальное внимание всех политических и общественно активных слоев общества.

Но далеко не все идеи советских феминисток были воплощены на практике корректно или оказались жизнеспособными. К числу таких практически нереализованных идей относится и теория «Новой женщины», автором которой, почти единоличным, выступила Александра Коллонтай. Будучи одним из самых плодотворных публицистов-большевиков, Коллонтай много внимания уделяла таким совсем не политическим темам, как любовь и сексуальность, используя эти понятия для конструирования вполне политического дискурса, заточенного для решения сугубо практических задач строительства нового революционного общества. Представленные в таком свете любовь и сексуальность, по мысли Коллонтай, постулировали полную свободу женщины в выборе партнера. Для этического обоснования своей концепции публицистка ввела в лексикон того времени такие понятия, как «новая мораль» и «крылатый эрос», которые стали квинтэссенцией свободных взглядов вообще всех марксистских феминисток на любовь и межполовые отношения.

Эти два своеобразных концепта вызывают подлинный интерес к личности Коллонтай на Западе, особенно среди исследователей таких стран, где традиционно сильны «левые» политические силы. Серьёзные работы о российской большевичке за последние два десятилетия выходили в Испании, в Норвегии и Швеции. Однако всё чаще даже в научных работах (не говоря уже о научно-популярных и просто массовых изданиях) на Коллонтай обращают внимание как на автора одной-единственной достойной упоминания идеи, которая, по иронии, никогда ею не высказывалась и при детальном изучении оказывается апокрифической. Это теория «стакана воды», которая принесла скандальную славу Александре Михайловне уже при жизни.

Нет абсолютно никаких оснований утверждать, что именно Коллонтай была её автором. В опубликованных (и доступных для обозрения неопубликованных) работах Александры Михайловны нет ни единой строчки, которая хотя бы упоминала словосочетание «стакан воды» в нужном контексте. Если судить post factum, некоторые аспекты собственных воззрений Коллонтай на сексуальность, конечно, пересекались с пресловутой теорией, но в таком случае мы подменим частное общим. Главная трудность, которая возникает при попытках максимально объективно и полно изложить суть отношения Коллонтай к пресловутой теории, состоит в том, что существует лишь один достойный доверия источник, в котором она внятно и обстоятельно излагается.

Суть этой теории общеизвестна, в формулировке её, возможно, первого и уж точно самого именитого критика она звучит так: «В коммунистическом обществе удовлетворение сексуальных желаний, любви будет таким же простым и незначительным делом, как выпить стакан воды»1 . Эти слова якобы произнёс Ленин, но вспоминает об этом только один человек – Клара Цеткин. Ленинскую трактовку теории она по памяти приводит в своих «Воспоминаниях о В. И. Ленине», и это, повторим, единственный известный эпизод, когда в беседе Ленин более или менее четко выразил свою позицию по данному вопросу. Характерно, что Владимир Ильич не упоминает в этом разговоре имени Коллонтай, а говорит о теории как о «хорошо известной». То есть можно сделать вывод, что уже тогда, в 1920 г., «стакан воды» обсуждался, по крайней мере в устных дискуссиях. Но об авторстве Коллонтай никто ничего не говорил.

Можно предположить, что В. И. Ленин высказывался относительно теории «стакана воды» не один раз, и вскоре его позиция стала известна в партии и среди всех думающих людей молодой Советской России. Скорее всего, именно тогда теория «стакана воды» вошла в массовое сознание, перемешалась с Коллонтаевыми идеями свободной любви и новой женщины, и окончательно приросла к образу Коллонтай. Её достаточно новаторское и даже в чем-то вызывающее отношение к сексуальным вопросам сделало Коллонтай в народной молве не только сторонником идеи о том, что секс, по сути, является высшей человеческой активностью (здесь критики явно путали сексуальное и эротическое), но и проповедницей всяческих извращений, безнравственных, распутных и случайных связей. Критиков теории «стакана воды» и якобы вытекающих из неё воззрений Коллонтай было достаточно. Среди них были и сотрудники женских журналов, и психологи, и педагоги, и партийные деятели. Но мы остановимся исключительно на ленинской критике как первой, основной и наиболее «авторитетной». Владимир Ильич в той же беседе с К. Цеткин с презрением и даже омерзением отозвался о «желторотых птенцах, едва ли не вылупившихся из яйца буржуазных воззрений», которые, почувствовав дух свободы, пронизавший все общество после победы Октября, ринулись проповедовать свободу и в половых связях.

Несомненно, это был камень в огород тех строителей Советской России, которые принимали идею Коллонтай однобоко, не задумываясь о её политическом аспекте. Однако повторимся, в массовом сознании именно такая неглубокая трактовка скандальной идеи и сделала Коллонтай в представлениях масс апологетом распутства. Сам Ленин подходит к этому вопросу как политик-прагматик, заботящийся в первую очередь о пользе революционного дела. Сам по себе промискуитет, по мысли лидера большевиков, – это явление антиобщественное, антисоциалистическое, противное природе новой жизни. Беспорядочный секс представляет опасность для физического и морального здоровья рабочего класса. Энергия, потраченная на удовлетворение сексуального желания, вполне может быть применена в какой-нибудь другой, более общественно полезной сфере. В то же время Ленин признавал, что революция освободила в молодых людях колоссальное количество энергии. Что с ней делать – Владимир Ильич знал, и его позицию так же в достаточном для понимания объёме излагает Клара Цеткин: «Молодёжи особенно нужны жизнерадостность и бодрость.

Здоровый спорт – гимнастика, плавание, экскурсии, физические упражнения всякого рода, разносторонность духовных интересов»2 . В результате своих рассуждений Ленин признал «теорию стакана воды» «совершенно немарксистской». По воспоминаниям Цеткин, вождь революции подытожил свои умозаключения так: «Конечно, жажда требует удовлетворения. Но разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи? Или даже из стакана, край которого захватан десятками губ? Но важнее всего общественная сторона. Питье воды – дело действительно индивидуальное. Но в любви участвуют двое, и возникает третья, новая жизнь. Здесь кроется общественный интерес, возникает долг по отношению к коллективу»3 .

Примечательно, что эти рассуждения Ленина вполне согласуются с ненавидимой им «буржуазной моралью», против которой, собственно, и был направлен основной пафос всей публицистики Александры Коллонтай. На деле ситуация представляется гораздо сложнее и неоднозначнее. Приняв, что никакую теорию «стакана воды» Коллонтай не создавала, стоит задаться естественным вопросом: были ли заслужены хоть в малой степени те нападки, которым её подвергли многочисленные критики? Не была ли теория простым поводом, чтобы «наказать» Коллонтай за партийные «ошибки» более серьезного характера? Александра Михайловна считала, что нравственные нормы прошлого носили поработительский, эксплуатационный характер по отношению к женщине. Благодаря господствовавшим порядкам они закреплялись в сознании самой женщины и всего общества, но революционные преобразования достаточно быстро расшатали эту старую «буржуазную мораль».

Для окончательного и эффективного решения женского вопроса, по мнению Александры Михайловны, нужно было провести «перевоспитание психики женщины применительно к новым условиям её экономического и социального существования», которое, к слову, дается «не без глубокой, драматической ломки»4 . Это перевоспитание, по Коллонтай, означало, в первую очередь, подведение под новую базу одновременно и склада ума, и системы ценностей женщины. В числе принципов, которые Коллонтай декларировала в своих статьях, книгах и брошюрах, были и такие, странные для современного человека, положения, как «отказ от ревности», «подчинение разуму любовных переживаний» и тому подобные. Главное, что не устроило вождей партии во взглядах Коллонтай и привело к резкой критике, – это её обеспокоенность угрозой исключительности в выборе любовного партнёра.

Такая навязанная, вынужденная ограниченность, подразумевающая, что женщина одновременно не должна иметь больше одного возлюбленного, которого при этом имеет полное право считать своим (то есть принадлежащим ей), по мнению Александры Михайловны, способна очень сильно навредить нравственному и политическому «здоровью» женщины, да и всего социалистического общества. Вот эти строки, пожалуй, лучше всего характеризуют эти опасения: «Тысячелетиями воспитывала культура, построенная на инстинкте собственности, в людях убеждения, что и чувство любви должно иметь, как база, принцип собственности. Буржуазная идеология… учила, что любовь, притом взаимная, даёт право на обладание сердцем любимого человека целиком и безраздельно. Подобный идеал, такая исключительность в любви вытекала естественно из установленной формы парного брака и из буржуазного идеала «всепоглощающей любви» двух супругов»5 . Шокироваложе критиков как раз то, что в принципе привыкших ко всему старых, опытных революционеров шокировать не должно было.

Коллонтай со спокойствием относилась к сексуальной любви, открытой, смелой и не скрывающей себя. Многие критики абсолютно безосновательно, а потому ошибочно считают Коллонтай апологетом морального распутства, легализованного социалистическим строем, «проповедницей случайных связей». Сама Коллонтай, если уж обратить внимание на громкие теории, говорила не о стакане воды, а о Крылатом Эросе, который определяла как «влечение тела, перемешанное с духовно-душевными эмоциями»6 . Оппоненты Александры Михайловны духовнодушевный аспект не учли и обвинили Коллонтай в пропаганде промискуитета.

Вот тут как нельзя кстати подвернулась и теория «стакана воды», и её критика самим В. И. Лениным. Надо сказать, что к концу жизни взгляды Коллонтай на роль сексуальности в жизни женщины претерпели трансформацию. Подводя итог своей общественной деятельности, Александра Коллонтай писала: «Не сексуальные отношения определяют нравственный облик женщины, а её ценность в области труда, общественно полезного труда»7 . В последние годы публицистка соотнесла два основных, важнейших аспекта своих феминистских воззрений – сексуальный и общественный, отдавая предпочтение последнему. Расстановка приоритетов и ценностей, не раз испытанных и проверенных на протяжении всей жизни Коллонтай, окончательно выстроилась в той классической форме, которую приобрел в принципе женский вопрос в ХХ веке.

Примечания

1 Цит. по: Стайтс Р. Женское освободительное движение в России: Феминизм, нигилизм и большевизм, 1860–1930. – М.: Изд-во Российская политическая энциклопедия, 2004. – С. 507–508. 2 Там же. – С. 509. 3 Цеткин К. Из записной книжки // Воспоминания о В. И. Ленине. – М.: Изд-во полит. лит-ры, 1955. – С. 48. 4 Коллонтай А. М. Новая мораль и рабочий класс. 1. Новая женщина. – М., 1918. – С. 35. 5 Коллонтай А. М. Дорогу крылатому Эросу! (письмо к трудящейся молодёжи) // Молодая гвардия. – М. – 1923. – № 3. – С. 121. 6 Там же. – С. 123. 7 Коллонтай А. М. Летопись моей жизни. – М.: Academia, 2004. – С. 268.

Секс в физиологическом плане во все времена был одинаковым, а вот взгляды на него – совершенно разными. В одной культуре он занимал главное место, ему поклонялись, в другой был разрешён только для продолжения рода. У каждого народа своё отношение к половому вопросу. Для СССР можно вспомнить известную фразу «В СССР секса нет», но не менее популярной была теория стакана воды, имевшая место в годы Гражданской войны в России. Она стала прямым последствием становления новой советской власти. В некотором роде уникальное явление, которое можно считать репетицией сексуальной революции в странах Запада в 1960-1970-х годах.

Никаких чувств — только секс.

Теория стакана воды очень простая. Большевики заявили, что октябрьская революция уравняла мужчин и женщин в правах, секс теперь представляет собой простое удовлетворение полового влечения, то есть идёт речь про секс без обязательств. Совершить половой акт так же просто, как выпить стакан воды. Вовсе не обязательно было встречаться с девушкой какое-то время, чтобы зародились чувства между людьми. Теория стакана воды напрочь отрицала любовь, привязанность к человеку. На секс смотрели как на способ удовлетворить либидо. Название теории пошло от выражения «Любовь – стакан воды, она даётся тому, кто его просит». Фразу произнесла деятель движения эмансипации Аврора Дюпен, более известная под псевдонимом Жорж Санд.

После поражения Белого движения в Гражданской войне в России произошла не только смена власти, но и полностью изменились взгляды на семейную и половую жизнь. Кардинальные изменения в обществе в любые времена становились причиной таких же изменений во всех сферах жизни. Те чувства любви, которые воспевались поэтами времён империи, были объявлены буржуазными предрассудками. Половое влечение такое же естественное явление, как и ощущение голода, которое надо удовлетворить путём приёма пищи. А для либидо нужен секс, без всякого стеснения. Молодёжи прямо внушалась мысль, что заниматься сексом нужно всегда, когда этого требует организм. Комсомолец должен удовлетворять свои желания, а комсомолка не может ему в этом отказать. Если кто-либо из партнёров отказывал другому в близости, то считалось, что у него буржуазное воспитание.

Считается, что пропаганда беспорядочности интимных связей, полигамии, промискуитета и прочих видов разврата пришла к нам с Запада вместе с сексуальной революцией, гремевшей во второй половине шестидесятых. Возможно, что «дети цветов» и сыграли определенную роль в формировании современных взглядов на семью во всем мире, но не стоит и умалять значения марксизма в этом процессе. Наиболее ярким проявлением агитации за свободные отношения между мужчинами и женщинами стала «Теория стакана воды» Александры Коллонтай, пользовавшаяся большой популярностью в молодежной среде двадцатых годов, а нынче почти забытая.

Предпосылки возникновения

Маркс определял семью как способ сохранения наследственных прав на нажитое имущество. Она же, в ее буржуазном проявлении, клеймилась позором и называлась инструментом закабаления женщины. Не имевшие отношения к коммунизму сторонницы эмансипации смотрели на брак примерно так же. Прогрессивные теоретики разных толков, проповедовавшие всеобщее равенство, сходились в XIX веке на том, что вскоре понятия «муж» и «жена» отомрут за ненадобностью. При коммунизме собственность как таковая исчезнет, следовательно, и наследовать станет нечего, и отцам не нужно будет переживать о том, похожи ли на них дети. К тому же семьи воспитывают эгоистов, а новому обществу понадобятся люди нового типа, свободные от устаревших взглядов. Педагогическая функция в идеале должна быть обобществлена, как и все остальное. Женщина будет работать наравне с мужчиной и ни в чем не будет ему уступать. Задача создания нового человека получала вполне конкретизированное направление. Новая женщина его родит, а общество воспитает. Просветленные идеей равенства труженики не станут готовить домашних обедов, питаться (а не есть) они отправятся в фабрики-кухни, там их покормят вкусно и полноценно три раза в день. Вот такие теоретические основы имела «Теория стакана воды». Но главное, что возбуждает любопытство обывателя, касается другого вопроса. Как будет происходить «это» при коммунизме?

Пчелы трудовые

Замечательные писатели-сатирики Ильф и Петров, рассуждая о «большом и малом мирах», сравнивали народные достижения в части великих строек и промышленного развития страны с пустячными фокстротиками, обывательскими претензиями на изящность и мещанскими представлениями о быте. В числе атрибутов отсталого мышления они, наряду с комодными слониками, называли выпускавшиеся, очевидно, тогда дамские подмышечники из пробки, названные «Любовью пчел трудовых». Тем не менее сравнивать советских женщин с этими работящими насекомыми придумала именно большевичка Коллонтай. «Теория стакана воды» напрямую связана с понятием «трудовых пчел», которым некогда озадачиваться поиском подходящего трутня для спаривания - они заняты делом.

Носительница идеи и ее олицетворение

Александра Михайловна Домонтович родилась в Петербурге в 1872 году. Она получила очень неплохое образование, хоть и домашнее, но разностороннее. В 1893-м она, по своему выбору, восстав против воли родителей, вышла замуж за В. Коллонтая, небогатого офицера, но через пять лет ушла от него, оставив ему сына. Дальнейшая ее биография связана с революционным движением. По воспоминаниям знавшего А. Коллонтай Ивана Бунина, изложенным в «Окаянных днях», женщина эта обладала двуличной натурой, что выражалось в склонности к переодеваниям. Вот она в рабочей косынка на митинге, а окончился он, тут же - ванна, коробка шоколадных конфет и задушевные разговоры с подругой. Роман Александры с большевиком Дыбенко проходил бурно, причем каждый из партнеров не связывал себя обетом верности. Большевичка продемонстрировала недюжинные дипломатические таланты, хотя и не без некоторых курьезных происшествий. Она избежала сталинских репрессий и благополучно умерла за год до кончины «отца народов». «Теория стакана выпитой воды» стала наиболее известным ее достижением, хотя было и множество других.

Смысл теории Теперь о сути взглядов Александры Михайловны на матримониальные вопросы. Итак, «любовь пчел трудовых» не имеет прямого отношения к высокому чувству, носящему это название. Концепция «Теория стакана воды» укладывается в два слова: «захотел – попил». А нет жажды, так и не надо. Интимные потребности людям будущего удовлетворять следует без излишней траты времени и эмоций, не прерывая по возможности производственной деятельности. Конечно же, столь примитивно эти взгляды не излагались, слог был изысканнее, а теоретическое обоснование просто безупречным, но суть примерно такая. Человек уподоблялся даже не животному, а крылатому насекомому, для которого главным побудительным фактором служил инстинкт размножения. Воспроизводство себе подобных особей также является делом общественно полезным, нужным и даже необходимым. Новая женщина, свободная от предрассудков и условностей, должна была зачинать детей именно так. Все люди равны, следовательно, и выбор отца для будущего потомства значения не имеет. Молодежь двадцатых по своей сути мало отличалась от современной. Стоит ли удивляться тому, что «Теория стакана воды» пользовалась огромным успехом?