Розги для воспитания в рассказах. Англия – классическая страна телесных наказаний. Подготовка орудия наказания

Граф Влади́мир Алекса́ндрович Соллогу́б (8, Санкт-Петербург, Россия, - 6, Гамбург, Германия) - русский писатель, сын Соллогуба Александра Ивановича (1787-1843), внук переселившегося в Россию литовско-польского вельможи Соллогуба Ивана Антоновича из литовского рода Соллогубов. Дядя художника Ф. Л. Соллогуба.

Биография

В. А. Соллогуб происходил из аристократической семьи и получил хорошее домашнее воспитание на французский лад, подолгу проживал за границей. Родители мечтали о дипломатической карьере сына; в 1829 году его определили в Дерптский (ныне Тартуский) университет, курс которого будущий писатель окончил В 1833 году. Поступив в Министерство иностранных дел, какое-то время состоял при Венском посольстве, затем служил в Министерстве внутренних дел, в 1850 году - на Кавказе, в 1870-м был председателем комиссии по преобразованию тюрем, в 1877-м находился при главной квартире Императора для составления «Дневника Высочайшего пребывания за Дунаем» (Санкт-Петербург, 1878).

Несмотря на связи и некогда большое богатство, карьеры В. А. Соллогуб не сделал. Литературно-артистические интересы в Соллогубе преобладали, чему способствовали родственные связи с известным музыкальным домом графа М. Ю. Виельгорского - он был женат на его дочери, Софье Михайловне. В 1840-х годах близко общался с В. Г. Белинским , часто бывал в кружке Белинского.

Похоронен на Донском кладбище в Москве.

Семья

В 1840 году женился на Софье Михайловне Виельгорской (1820-1878) - дочери графа Михаила Виельгорского и Луизы Бирон, племянницы последнего курляндского герцога Петра Бирона.

У Владимира Александровича и Софьи Михайловны было две дочери: Елизавета (1847-1932) и Мария (1851-1917).

Адреса в Санкт-Петербурге

• 08.08.1813 - 1836 - доходный дом Мижуева - Моховая улица, 41;
• 1836 год - дом А. В. Васильчикова - Большая Морская улица, 53.

Сочинения

Фантастика в творчестве Соллогуба

В главном сочинении Соллогуба - повести «Тарантас. Путевые впечатления» (1845) - включена заключительная глава «Сон», представляющая собой утопию: во время путешествия по России старого крепостника и молодого славянофила их тарантас вдруг превращается в фантастическую птицу и несёт героев над преображенной страной, где всё находится в идеальном порядке и полном благополучии (при неизменности общественно-политической системы и отказе от всех «новомодных» веяний). Утопия Соллогуба вызвала разноречивые мнения у критиков демократического лагеря, некоторые (например, В. Г. Белинский) расценили её как памфлет на славянофилов. Вероятно, ближе к истине оказался Н. А. Добролюбов , считавший, что автор просто высказал свои чаяния - последняя точка зрения отчасти подтверждается «драматической шуткой» Соллогуба «Ночь перед свадьбой, или Грузия через 1000 лет» (1855), где и через десять веков в стране не происходит существенных структурных перемен, несмотря на многочисленные научно-нравственные улучшения.

Повести

• История двух калош (1839)
• Большой свет (1840)
• Аптекарша (1841)
• Медведь (1842)
• Тарантас. Путевые впечатления (1843)
• Старушка (1850)
• В двух танцах (1840)
• Через край (1885)

Рассказы

• Два студента (1837)
• Сережа (1838)
• Три жениха (1838)
• Собачка (1845)
• Воспитанница (1846)
• Метель (1849)

Пьесы

• Ямщик, или Шалость гусарского офицера (1842)
• Букеты, или Петербургское цветобесие (1845)
• Модные петербургские лечения (1847)
• Сотрудники, или Чужим добром не наживешься (1851)
• Мастерская русского живописца (1854)
• Чиновник (1856)

Водевили

• Беда от нежного сердца (1850) (Один из наиболее популярных водевилей на русской театральной сцене)

Сборник

• Вчера и Сегодня (2 т.) (1846)

Библиография

• В. А. Соллогуб. , Санкт-Петербург. , «Издание книгопродавца Андрея Иванова» , 1845 г
• В. А. Соллогуб. , Москва. , «Academia» , 1931 гг
• В. А. Соллогуб. , Москва. , «Художественная литература» , 1988 г
• В. А. Соллогуб. , Киев. , «Днiпро» , 1989г

СОЛЛОГУБ, Владимир Александрович -- прозаик, поэт, драматург, мемуарист. Родился в аристократической семье. Отец -- тайный советник, церемониймейстер, меценат, театрал, был известен в петербургском свете (о нем говорится в черновом варианте первой главы "Евгения Онегина": "Гуляет вечный Соллогуб"). Мать, урожденная Архарова, была незаурядной личностью, с серьезными литературными интересами. Московский дом Архаровых славился своим гостеприимством, упоминается в "Войне и мире" (Т. 2.-- Ч. I. -- Гл. XI; Ч. V,-- Гл. X). Первоначальное образование С.-- домашнее, учителем российской словесности был П. А. Плетнев. Вместе с родителями он посещал салон президента Академии художеств и директора императорской библиотеки А. Н. Оленина, где видел А. С. Пушкина, Н. И. Гнедича, И. А. Крылова, многих художников и музыкантов. С 1830 по 1834 г. С.-- студент Дерптского ун-та. Занимался неровно, увлекался разными науками, участвовал в любительских спектаклях и усвоил тип поведения, подобающий настоящему "буршу". Ун-т С. окончил действительным студентом (вместо звания кандидата, обеспечивающего довольно высокий служебный чин). С. не стал профессиональным литератором, а сочетал творчество со службой. С 1835 г.-- чиновник особых поручений при министерстве внутренних дел, служит в провинции (Смоленск, Витебск, Тверь). "Вот моя жизнь... большая дорога, по которой часто приходится ездить в тележке",-- писал он А. Н. Карамзину (А. С. Пушкин в письмах Карамзиных.-- С. 61). Все же много времени он проводил в Петербурге. В 1839 г. пожалован в камер-юнкеры. В ноябре 1840 г. женится на Софье Михайловне Вильегорской, дочери гр. М. Ю. Вильегорского, занимавшего высокое положение при дворе, известного мецената. Бракосочетание совершилось в малой церкви Зимнего дворца, посаженым отцом невесты, фрейлины императрицы, был Николай I. После венчания на вечере у Вильегорских присутствовал весь двор.
В 1842 г. С. переходит в чине коллежского асессора в Государственную канцелярию, в 1843 -- 1844 гг. путешествует по Европе (Германия, Париж, Ницца). В 1849 г. С. оставил службу и в течение года проживал в своем имении (Никольское Симбирской губ.), а с 1850 г. продолжил службу по министерству внутренних дел при наместнике кавказском и генерал-губернаторе новороссийском М. С. Воронцове. В 1852 г. получил чин статского советника. Живя на Кавказе, занимался устройством русского театра, способствовал сближению русской и грузинской культур, сотрудничал в газете "Кавказ" (печатал там очерки). С 1856 г.-- чиновник особых поручений при министерстве двора (в частности, составляет описание коронации Александра II), получает звание камергера. По распоряжению мин-ва двора в 1857--1859 гг. находится в Париже для изучения парижских театров, принимал участие в музыкальных и театральных дискуссиях. По возвращении обосновался в Дерпте, в разных должностях служил при остзейских генерал-губернаторах, часто бывал в Петербурге.
В 60 гг. сферой интересов С. становится тюрьмоведение. В 1870 г. командирован во Францию для изучения тюремного дела, после чего получает назначение директора Московского попечительного совета по тюрьмам, становится автором специальных работ "Об организации в России тюремного труда" (М., 1866); "Тюрьмы и театры" (Москва.-- 1867.-- No 3, 9, 15). С 1875 г. Сопредседатель комиссии по преобразованию тюрем в России, живет то в Москве, то в Германии или Франции. В 1877 г. во время русско-турецкой войны в качестве официального историографа находился в императорской штаб-квартире и в итоге опубликовал "Дневник высочайшего пребывания за Дунаем в 1877 г." (Спб., 1878), выдержанный в официальном духе.
После смерти жены (с ней С. фактически давно разошелся) в 1878 г. женится на В. И. Аркудинской. Она была много его моложе и не аристократического происхождения, что вызвало неодобрение света. Последние годы жизни провел за границей.
Службу С. сочетал с творчеством, с активным участием в литературной жизни. С 15 лет начал сочинять стихи, шуточные и элегические, эпиграммы и послания (иногда на французском языке), романтическую поэму "Стан", в основном подражательные. В 1855 г. выпустил сборник "Тридцать четыре альбомных стихотворения" (Тифлис), открывавшийся стихотворением, где были строки: "Стихи не в моде уж давно, / Стихи плохие и подавно". Талант С. по-настоящему реализовался в прозе. Дебютировал в 1837 г. рассказами "Три жениха" (Современник.-- 1838.-- No 9) и "Сережа (Лоскуток из вседневной жизни)" (Литературные прибавления к "Русскому инвалиду".-- 1838.-- No 15). Эти произведения прошли незамеченными. Подлинная писательская биография начинается с появления в печати рассказа "История двух калош" (Отечественные записки.-- 1839.-- No 1), принесшего ему признание. По свидетельству И. И. Панаева, "История двух калош" "наделала столько шуму, что она читалась даже теми, которые никогда ничего не читали... по крайней мере по-русски; в большом свете с неделю только говорили об этих "Калошах"... Соллогуб был в ходу" (Панаев И. И. Литературные воспоминания. -- М., 1950.-- С. 270). Драма любви бедного скрипача, униженного и оскорбленного великосветским обществом, здесь изображена на широком социальном фоне (ремесленники, отверженные художники); романтическая коллизия таланта и толпы здесь снижена, в рассказе много комизма. Впоследствии С. написал на него пародию (Литературная газета.-- 1845.-- No 1). В прозе С. преобладают произведения о высшем свете и его жертвах. Свет представлен как вместилище пороков, тщеславия, корысти, низменного расчета, где нет места для истинной любви и искренних чувств (рассказы "Сережа...", "История двух калош", "Воспитанница" и др.). Аристократический мир наиболее объемно освещен в повести "Большой свет" (Отечественные записки.-- 1840.-- No 3). в которой под именем Леонина выведен Лермонтов. "Светское его значение я изобразил под именем Леонина в моей повести "Большой свет", написанной по заказу великой княгини Марии Николаевны" (Воспоминания.-- М.; Л., 1931.-- С. 339). Прототипов имеют и др. действующие лица повести (кн. Щетинин -- сам С, Сафьев -- С. А. Соболевский, княгиня Воротынская --графиня А. К. Воронцова-Дашкова, Надина -- жена С.). В повести пародируется внешность Лермонтова, его неудачные попытки приобщиться к избранному кругу; порой образ Леонина принимает характер пасквиля (см.: Гернштейн Э. Судьба Лермонтова.-- М., 1986.-- Глава "За страницами "Большого света"). Повесть насыщена образами и идеями лирики Лермонтова, пародийно переданными; при этом и весь большой свет показан с отрицательной стороны, за внешним его блеском -- тщеславие, бездушие, корысть. "Соллогуб часто касается в своих повестях большого света,-- писал В. Г. Белинский,-- но хоть он и сам принадлежит к этому свету, однако ж повести его тем не менее -- не хвалебные гимны, не апофеозы, а беспристрастно верные изображения и картины большого света". Белинский указал также на "отсутствие личного (...субъективного) элемента, сердечности и задушевности, как признаков горячих убеждений, глубоких верований" (Белинский В. Г. Собр. соч.-- М., 1979.-- Т. 5.-- С. 212). Критика С. была все же поверхностной, касалась лишь внешней, обрядовой стороны большого света, не затрагивая его основ. Собственные аристократические пристрастия С. четко выражены в рассказе "Старушка" (Отечественные записки.-- 1850.-- No 4--5), где говорится о роли "дворянского сословия" в спасении России в "эпоху беспорядка, эпоху безверия".
Светские повести С, с их однообразием материала, повтором коллизий, характеров, мотивов, заданностью финала, в художественном отношении слабее новелл, написанных на основании былей, услышанных от М. С. Щепкина и составивших цикл "Теменевская ярмарка" (состоящий из рассказов "Собачка", "Воспитанница" сб. "Вчера и сегодня".-- Спб., 1845.-- Ч. 1--2). С. нарисовал выразительные жанровые сцены драматических судеб провинциальных актеров, нищих и подневольных. Новеллы проникнуты сочувствием к несчастной доле "маленьких людей". Удачей С. явились и произведения о студенческой жизни "Неоконченные повести" (в сб.: "На сон грядущий".-- Спб., 1843.-- Ч. II) и "Аптекарша" (Рус екая беседа.-- 1841.-- No 2). "Лучшая повесть прошлого года, -- заметил Белинский,-- без всякого сомнения "Аптекарша"... Соллогуб писатель с замечательным дарованием, а "Аптекарша" решительно выше всего, что он написал" (Белинский В. Г. Указ. соч.-- Т. 4.-- С. 33). К лучшим новеллам С. относится получившая пушкинское название -- "Метель" (Ведомости Московской городской полиции.-- 1849.-- No 31 -- 32), где в экстремальной ситуации сближаются люди разных сословий, пробуждается любовь у молодого столичного офицера и провинциалки.
Самое значительное произведение С., его главная книга,-- повесть "Тарантас" (первые семь глав первоначально опубл. в "Отечественных записках", 1840, No 10; полностью повесть вышла отд. изд. в 1845 г.). Книга родилась из "путевых впечатлений", полученных от совместного путешествия по российской провинции с художником Г. Гагариным. Возникло повествование проблемное и масштабное, с широким и глубоким охватом современной действительности. С. создал яркую, правдивую живую картину существования "низов": скромных чиновников, бедных станционных смотрителей, цыган, оборотистых купцов и др. Впервые в произведении С. главную роль играют персонажи-"идеологи". Иван Васильевич, европеизированный славянофил, ищущий русскую самобытность и народность, и Василий Иванович, руководствующийся здравым смыслом, трезвыми представлениями о русской жизни, ее пороках, противоречиях. Их полемический диалог, касающийся актуальных вопросов о назначении дворянства, о роли сословий в государстве, об отношении патриархальной России к Западу, о месте литературы, составляет сюжет повести. Завершающая глава "Сон", в которой С. контурно обрисовал Россию будущего, свой утопический, аристократический, близкий к славянофильскому социальный идеал, свидетельствовала о его скептическом отношении к настоящему положению страны, желании ее возрождения. В "Тарантасе" наиболее зримо проявился литературный талант С, что сказалось в мастерстве характеров, красочности жанровых сцен, бытовых подробностях, в стиле.
В прозе С. ощутимо влияние и романтической традиции "натуральной школы", физиологического очерка. Метафора тарантаса, превратившегося в птицу, явно восходит к "Мертвым душам" Гоголя. "Тарантас" вызвал оживленную и разноречивую реакцию в литературных кругах. Белинский, назвав "Тарантас" "книгой умной, даровитой... дельной", обыграл сходство имени и отчества героя с именем и отчеством И. В. Киреевского с целью критики славянофильства (Белинский В. Г. Указ. соч.-- Т. 7.-- С. 341).
В 50 гг. начинается спад творческой активности С. Он пишет главным образом водевили, наиболее значимы комедии "Беда от нежного сердца" (Отечественные записки.-- 1850.-- No 3), "Сотрудники, или Чужим добром не наживешься" (Санкт-Петербургские ведомости.-- 1850.-- No 13--16), прототипами которой явились К. С. Аксаков и И. И. Панаев. Комедия "Чиновнику представлявшая собой попытку следовать обличительному направлению, имела театральный успех, но вызвала отрицательный отзыв Чернышевского, поддержавшего критическое выступление Н. Ф. Павлова против пьесы (Чернышевский Н. Г. Литературная критика.-- М., 1971.-- Т. 1; Павлов Н. Ф. // Русский вестник.-- 1856.-- No 11, 14). "Искусственной" нашел ее и И. С. Тургенев (Письма.-- Т. II.-- С. 338). В конце жизни С. работал над автобиографическим романом "Через край" (посмертно опубл. в журнале "Новь".-- 1885.-- No 7--18) и над мемуарами о своем прошлом, встречах со многими писателями. В Дерптском университете С. учился вместе с сыновьями Карамзина, затем стал частым посетителем дома историка и здесь познакомился с Вяземским, Жуковским, Пушкиным, Гоголем, Лермонтовым, связи с которыми не прерывались и после публикации "Большого света". Отношения С. с Пушкиным сперва негладкие, едва не закончившиеся дуэлью, затем стали дружескими. Пушкину посвящены очерк (Из воспоминаний // Русский архив.-- 1865.-- No 5--6) и в большой мере отдельный оттиск "Гоголь, Пушкин, Лермонтов" (М., 1866). Мемуары С, написанные с огромной любовью к поэту, точно и живо передают подробности преддуэльных дней и его душевное состояние. С осени 1844 г. С. открывает у себя салон, ставший центром музыкальной и литературной жизни, где бывали Тютчев, Некрасов, Григорович, Достоевский, М. И. Глинка. В кругу "Современника" С. недолюбливали из-за. его неровного характера, аристократического высокомерия. "В светском обществе... кичился званием литератора, а в литературном -- своим графством" (Панаева А. Я. Воспоминания.-- М., 1972.-- С. 90). А Гоголь заметил: "Я прочел "Тарантас" Соллогуба, который гораздо лучше его самого" (Гоголь Н. В. Собр. соч.-- М., 1978.-- Т. 7.-- С. 270). Иное мнение о С. сложилось у Л. Н. Толстого, который был с ним знаком с 1850 г., встречался в Москве, переписывался. "Какой был необыкновенный, даровитый и блестящий человек" (Литературное наследство.-- Т. 90.-- Кн. 2.-- С. 279). В 1866 г. С. заехал в Ясную Поляну и рассказал "о первых годах девятнадцатого века" (Слово.-- 1909.-- No 792.-- 11 мая), интересовавших Толстого в связи с работой над "Войной и миром". В 60 гг. С. вместе с В. Ф. Одоевским, М. П. Погодиным, С. А. Соболевским, Вяземским составляют оппозиционное по отношению к новой, демократической словесности содружество, находящееся на периферии литературной жизни, хранящее традиции литературных салонов 30 гг. (чтение своих сочинений и их обсуждение). С. активно участвует в праздновании юбилея Вяземского (см. статью "Юбилей князя П. А. Вяземского" // Санкт-Петербургские ведомости.-- 1861.-- No 58), посвящает ему статью "О значении князя П. А. Вяземского в российской словесности" (Там же. -- 1867.-- No 10), пишет мемуарный очерк "Воспоминания о князе В. Ф. Одоевском" (сб. "В память о князе В. Ф. Одоевском".-- М., 1869), стремясь утвердить значение своего поколения. С нач. 70 гг. С. писал свои "Воспоминания" (Спб., 1887), дающие панораму жизни его эпохи.

Русский писатель, граф Владимир Александрович Соллогуб родился 20 августа (по строму стилю — 8 августа) 1813 года в Санкт‑Петербурге в знатной аристократической семье. Получил домашнее образование, программу которого определял отец, известный любитель искусства.

Детство писателя в основном прошло за границей. Родители готовили сына к дипломатической карьере, в 1829 году он поступил в Дерптский (ныне Тартуский) университет, который окончил в 1834 году. В том же году Соллогуб вернулся в Петербург, где служил в министерстве иностранных дел, затем был чиновником особых поручений при тверском губернаторе.

Близость к салону Николая Карамзина, с сыном которого он учился в университете, дала возможность Соллогубу расширить и укрепить свои литературные связи. Здесь он познакомился с Пушкиным, Гоголем, Жуковским, Лермонтовым и другими известными писателями и поэтами того времени.

В 1836 году между Пушкиным и Соллогубом произошла размолвка, едва не приведшая к дуэли: автору "Евгения Онегина" показалось, что он был неучтив с его супругой Натальей Николаевной. Недоразумение разъяснилось, они остались приятелями. Осенью того же года Соллогуб согласился быть секундантом в первой, не состоявшейся, дуэли Пушкина с Дантесом.

Литературный дебют Соллогуба состоялся в 1837 году в "Современнике", где была опубликована его новелла "Три жениха", а явный литературный успех принесла ему "История двух калош" , напечатанная в 1939 году в "Отечественных записках". Здесь же в 1840 году он опубликовал повесть "Большой свет" и первые семь глав повести "Тарантас".

"Светские повести" Соллогуба "Большой свет" (1840), "Лев" (1841), "Аптекарша" (1841), "Медведь" (1843) получили высокую оценку Виссариона Белинского.

В 1845 году вышла повесть "Тарантас" — самое значительное произведение писателя, где в форме путевых очерков Соллогубом были даны меткие зарисовки провинциального быта. Книга имела шумный успех и вызвала горячие толки в обществе. Наиболее сочувственно высказался о "Тарантасе" Белинский, увидевший в нем яркое осмеяние славянофильства.

После "Тарантаса" Соллогуб напечатал еще несколько повестей и драматических произведений, из которых особенный успех на сцене имели драма "Местничество" (1849) и водевиль "Беда от нежного сердца" (1850).

В период с 1850 года по 1856 год Соллогуб служил на Кавказе . За это время им было написано много этюдов кавказской жизни, ряд фельетонов, альбомных стихотворений, а также биография известного кавказского героя генерала Петра Котляревского. Все прозаические статьи, посвященные Кавказу, за исключением биографии Котляревского, объединены под заглавием "Сололакские досуги".

В 1856 году писатель получил звание придворного историографа. Продолжая занятия литературой, он написал "обличительную" комедию "Чиновник", в которой изобразил свой идеал чиновника‑аристократа.

С 1858 году Соллогуб был командирован за границу для изучения европейских театров, где написал комедию Preuve d"amitiе ("Доказательство дружбы"), поставленную в парижском театре Gymnase. В 1856 году в журнале "Русский архив" Соллогуб опубликовал воспоминания о Пушкине и Гоголе (отдельное издание "Воспоминаний" вышло в 1887 году). В 1866 году написал антинигилистическую поэму "Нигилист".

В 1870 году Соллогуб стал председателем комиссии по преобразованию тюрем , в 1877 году находился при главной квартире императора для составления "Дневника Высочайшего пребывания за Дунаем" (Санкт‑Петербург, 1878).

В последние годы жизни им был написан биографический роман "Через край", который был опубликован уже после смерти писателя, в 1885 году.

Скончался Владимир Соллогуб 17 июня (по строму стилю — 5 июня) 1882 года в Гамбурге, его могила находится на Донском кладбище в Москве.

Владимир Соллогуб был женат на Софье Виельгорской (1820‑1878) ‑ дочери графа Михаила Виельгорского.

Материал подготовлен на основе информации открытых источников

Слышу скрежет ключа в замочной скважине, ну вот и все. Уже совсем скоро я буду визжать от боли в "комнате под лестницей". Я так подозреваю, что раньше там была спальня моих родителей. Это просторная квадратная комната с прекрасным видом из окна, отделана красным деревом, в ней очень тихо и звуки, раздающиеся в этой комнате, не слышны больше ни в одной точке нашего просторного дома. Здесь же есть своя туалетная комната.

Отец мой умер много лет назад, и я его почти не помню – мне было всего 5 лет, когда это случилось. Мы с мамой живем на втором этаже, слуги занимают левое крыло первого этажа. А с этой комнатой я познакомилась, когда пошла в школу, хотя, впрочем, не совсем сразу.

Дело было так: я получила запись в дневнике – не выучила стихотворение, я даже и предположить не могла, чем это мне грозит! Мама, конечно, предупреждала меня, что учиться я должна только на "Отлично", что у меня есть для этого все данные и все условия, что она одна занимается бизнесом, тяжело работает, не устраивает свою личную жизнь – и все это ради меня. От меня же требуется – только отличная учеба и послушание. Присматривала за мной няня, она же и уроки заставляла делать, хотя мама говорила, что я должна быть самостоятельной и ругала няню за то, что она меня заставляет, считала, что я с детства должна надеяться только на себя, и учиться распределять свое время. Вот я и "распределила" – заигралась и забыла! Мать пришла с работы и проверила дневник (она это не забывала делать каждый день). Потом спокойным голосом сказала мне, что я буду сейчас наказана, велела спустить до колен джинсы и трусики и лечь на кровать попой кверху, а сама куда-то вышла. Я, наивное дитя! Так и сделала! Я думала, что это и есть наказание – лежать кверху попой!

Но каково же было мое удивление, когда через несколько минут, мать пришла, а в руках у нее был коричневый ремешок! Она сказала, что на первый раз я получу 20 ударов! В общем, ударить она успела только 1 раз. От страшной, не знакомой боли я взвыла, и быстренько перекатилась на другую сторону и заползла под кровать. Это произошло мгновенно, я сама от себя этого не ожидала! И как она не кричала, не грозила – я до утра не вылазила от туда. Там и спала. От страха не хотела ни есть, ни пить, ни в туалет.

По утрам мать рано уезжала, а мной занималась няня. Няня покормила меня и проводила в школу. Целый день я была мрачнее тучи, очень боялась идти домой, но рассказать подружкам о случившемся – было стыдно. Уроки закончились, и о ужас! За мной приехала мать.

Поговорив с учительницей, она крепко взяла меня за руку и повела к машине. Всю дорогу мы ехали молча. Приехав домой, я, как всегда, переоделась в любимые джинсики, умылась и пошла обедать, пообедала в компании мамы и няни и, думая, что все забылось, пошла делать уроки. Часа через два, когда с уроками было покончено, в мою комнату вошла мать, и спокойным голосом рассказала мне о системе моего воспитания, что за все провинности я буду наказана, а самое лучшее и правильное наказание для детей – это порка, так как "Битье определяет сознание", и, что моя попа, создана специально для этих целей. Если же я буду сопротивляться ей, то все равно буду наказана, но порция наказания будет удвоена или утроена! А если разозлю её, то будет еще и "промывание мозгов".

Потом она велела мне встать на четвереньки, сама встала надо мной, зажала мою голову между своих крепких коленей, расстегнула мои штанишки, стянула их вместе с трусами с моей попки и позвала няню. Няня вошла, и я увидела у неё в руках палку с вишневого дерева. Конечно, я сразу все поняла! Стала плакать и умолять маму не делать этого, но все тщетно. Через пару секунд – вишневый прут начал обжигать мою голую, беззащитную попу страшным огнем. Мать приговаривала – выбьем лень, выбьем лень. А я кричала и молила о пощаде! Меня никто не слышал. Но через некоторое время экзекуция прекратилась. Моя попа пылала, было очень-очень больно и обидно, я плакала и скулила, но отпускать меня никто не собирался. Мама передохнула, и сказала, что это я получила 20 ударов за лень, а теперь будет ещё 20 за вчерашнее сопротивление. Я просто похолодела от ужаса! А вишневый прут опять засвистел с громким хлопаньем опускаясь на мою уже и без того больную попу. Я уже не кричала, это нельзя было назвать криком – это был истошный визг, я визжала и визжала, мой рассудок помутился от этой страшной, жгучей, невыносимой боли. Казалось, что с меня живьем сдирают кожу. Что я больше не выдержу и сейчас умру!! Но я не умерла…

Порка закончилась, и меня плачущую, со спущенными штанами, держащуюся за попу обеими руками, повели в ванную комнату. Няня велела мне лечь на живот на кушетку, я легла, думала, что она сделает мне холодный компресс, думала, что она меня пожалеет, но не тут-то было.

Она стянула с меня болтающиеся джинсы и трусы и заставила встать на четвереньки, я взмолилась и взвыла одновременно! Думала, что меня снова будут пороть.

Но, как оказалось, мне решили "промыть мозги"! Мне стало еще страшнее! Я не могу передать словами свой ужас от неизвестности и боязни боли! В тот же момент в дырочку между половинками моей истерзанной попы вонзилась и плавно проскользнула внутрь короткая толстая палочка, я закричала, больше от страха, чем от боли, а мама с няней засмеялись. В меня потекла теплая вода, я почти не чувствовала её, только распирало в попе и внизу живота, а я плакала от стыда и обиды. Через некоторое время страшно захотелось в туалет. Но мне не разрешали вставать, а в попе все еще торчала эта противная палочка, а няня придерживала её рукой. Наконец мать разрешила мне встать и сходить в туалет.

Это наказание я помнила очень долго.

Я всегда во-время делала уроки, все вызубривала, выучивала. Часами сидела за уроками. Я всегда была в напряжении и страхе. Повторения наказания я не хотела. Так прошло три года. Начальную школу я закончила блестящей отличницей с отличным поведением. Мама была счастлива!

Вот я и в пятом классе. Новые учителя, новые предметы. Первая двойка по английскому языку…

Дома я все честно рассказала маме, и была готова к наказанию. Но в тот вечер наказывать меня она не стала. Я думала, что она изменила свою тактику моего воспитания. Сама я стала очень стараться и скоро получила по английскому четверку и две пятерки!

Неожиданно в нашем доме начался ремонт, как оказалось, в комнате, о существовании которой я не подозревала. Она располагалась под лестницей и дверь её была обита таким же материалом, как и стены, поэтому была не заметной. Через неделю ремонт закончился. Привезли какую-то странную кровать: узкую, выпуклую, с какими-то прорезями и широкими кожаными манжетами. Тогда я думала, что это спортивный тренажер – мама всегда заботилась о своей фигуре.

Еще дня через три меня угораздило получить тройку по математике и знакомство с "комнатой под лестницей" состоялось!

Вечером, после того, как мать поужинала и отдохнула, она позвала меня в новую комнату. Комната была красивой, но мрачной. В середине комнаты стояла странная кровать. Мама объяснила мне, что теперь эта комната будет служить для моего воспитания, то есть наказания. Что кровать эта – для меня. На неё я буду ложиться, руки и ноги будут фиксироваться кожаными манжетами так, что я не смогу двигаться, а попа будет расположена выше остальных частей тела. В общем – очень удобная конструкция, да еще и предусмотрено то, что я буду расти. Вот какую вещь купила моя мама! Она определенно гордилась этим приобретением, как выяснилось, сделанным на заказ! Потом она показала мне деревянный стенд. На нем был целый арсенал орудий наказания! Черный узенький ремешок, рыжий плетеный ремень, солдатский ремень, коричневый ремень с металлическими клепками, красный широкий лакированный ремень с пряжкой в виде льва, желтый толстый плетеный ремень, тоненькие полоски кожи собранные на одном конце в ручку (как я потом узнала – плетка), ремень из грубой толстой ткани защитного цвета.

Потом мы пошли в ванную комнату. Здесь мама показала прозрачное красивое корытце, в котором мокли вишневые прутья из нашего сада – это розги, сказала она.