Как быть жертвой с детьми. Если ребенок стал жертвой сексуального домогательства…. Травля — заслуга взрослых

Один из видов которой составляет и настоящее мое чтение, заключается в том, чтобы возбудить в слушателях или читателях отвращение или сочувствие к обсуждаемому предмету. Предметом моего чтения будет служить самоубийство или произвольное лишение человеком жизни себя самого. Это явление такого рода, что одним своим именем в людях, не склонных к самоубийству, вызывает отвращение. Но я должен сказать, что оно опаснее и преступнее, чем обыкновенно думают о нем. Вообще, в каждом грехе единичного человека бывает виновен не сам только человек согрешающий, но и окружающие его люди, совокупность мыслей, в которых он вращается, обстановка, в которой он живет. Так и при том или другом случае самоубийства никто из нас не может сказать, положа руку на сердце, что он нисколько не виновен в этом самоубийстве чужого ему человека. Подумайте только, не расположили ли мы того или другого человека к самоубийству тем, что оправдывали во всеуслышание несколько предшествовавших самоубийств тем, что легкомысленно судили о будущей жизни и воздаянии за гробом, – тем, что и саму цель жизни, если не на словах, то на деле, ограничивали только настоящей и земной жизнью? Да, по моему мнению, мы все до единого так или иначе кто умолчанием, кто явным сочувствием, кто легкомысленным отношением к самоубийству бываем виновны в каждом случае самоубийства.

В отношении к самоубийству мы находимся в ужасном положении тех, кому Спаситель возвещает горе за то, что ими соблазны входят в мир, кому, по Его словам, лучше было бы, если бы повесить им на шею жернов мельничный и утопить в пучине морской. Словом, мы являемся в данном случае соблазнителями на самоубийство. Не думайте, что я преувеличиваю, нет! и вы сами скажете то же, если вспомните, до чего мы дожили: что в наши дни стреляются и вешаются даже дети, не достигшие зрелой юности. Если относительно взрослого человека возможно бывает предположить, что он покончил с собою вследствие помешательства, недостатка силы воли к перенесению тяжести жизни, каких-либо потерь имущественных или по службе, то относительно самоубийц-детей ничего нельзя сказать, кроме того, что он застрелился по совершенно ничтожной причине, по поводу, например, получения единицы на экзамене, и, следовательно, единственно по подражанию одобряемым гласно и негласно старшим самоубийцам. Посему-то, мне кажется, дело зашло слишком далеко, и теперь, когда – слава Богу! усердное проповедничество ставит на очередь для обсуждения разнообразные вопросы касательно нравственных уродливостей нашей жизни, время обсудить со всей обстоятельностью и вопрос о самоубийстве.

В настоящем чтении я имею в виду решить вопрос о том, как относиться к этому явлению, стоя на точке зрения Слова Божия, отчасти же принимая во внимание свидетельство истории и данные статистики. Относительно моих читателей я имею в виду одно – дать ищущим света в хаосе разных ложных учений и веяний современной жизни правильный взгляд на самоубийство, с помощью чего вы могли бы разить этот грех не только в совершении, но и в сочувствии, попытках и поползновениях к нему. Не смотрите на это как на нечто маловажное! Господь говорит: кто сотворит хоть одну из заповедей Его и научит ей других, тот великим наречется в Царствии Небесном. Следует помнить, что каждый из нас, христиан, должен быть своего рода проповедником правды в том кругу людей, в котором ему приходится вращаться. Иногда слово ласковой укоризны, настойчивого обличения, праведного негодования, сказанное вовремя несчастному ближнему, стоящему на краю погибели, способно остановить его от ужасного преступления и направить на путь добродетели. А те, которые решаются на самоубийство, бывают обыкновенно несчастнейшими людьми. Велика же, велика награда будет тому, кто спасет от погибели чужую душу!

Итак, помня завет Христов: друг друга тяготы носить, а не себе угождать, пойдем навстречу самоубийству с самым пылким негодованием, догоним его с живейшим сожалением и будем разить словом любви всякого, кто позволит себе отнестись к этому тяжкому греху снисходительно, легкомысленно и тем более одобрительно!

Причины, побуждающие к самоубийству

За примерами самоубийств и объяснениями их с точки зрения современного общества ходить не далеко. Они на виду у всякого, кто сколько-нибудь внимательно относится к явлениям современной жизни, к тому, что о ней говорится и не меньше пишется. Вот человек высокопоставленный, достигший в настоящей жизни всего возможного – славы, значения, богатства, допустил несколько ошибок во вверенном ему деле большой общественной важности и, желая смыть с себя пятно собственной оплошности, застрелился. И общественное мнение, находя этот самосуд слишком строгим, однако же относится к самоубийце с похвалою за его будто бы честную расправу с собой.

Другой человек, исчерпавший глубину премудрости человеческой в известной отрасли знания, и посему способный принести большую пользу человечеству, именно служа общему благу, допустил непоправимую ошибку во вред частному лицу и потом, как бы в возмездие за свою ошибку и для избежания позора от людей, покончил с собою. Общественное мнение, относясь с чувством живейшего сожаления о безвременно погибшем симпатичном деятеле, выдает его поступок за урок добросовестности.

Вот третий человек, обремененный семьей, долго перебивался из-за куска хлеба, перенес много труда, изведал много тяжких огорчений и, наконец, ожесточился до того, что зарезал и жену свою, и детей и, наконец, покончил с собою. Общественное мнение оправдывает его поступок во имя предшествующей невыносимости его материального и нравственного неблагополучия. Этот потерпел неудачу в любви, иной потерял состояние, кто занемог неисцельной болезнью, кто не надеется на лучшее в настоящей жизни, и всякий кончает с собой. Кто – под железнодорожным поездом, кто – ядом, кто – ножом, кто – револьвером, кто бросается в воду, кто вешается; всех способов современного самоубийства, иногда поразительно изобретательных, и не перечислить. Прискорбнее же всего ведет себя во всех этих случаях общественное мнение. Оно отыскивает ближайший повод каждого данного самоубийства и, найдя его большею частью на основании подлинных записок самоубийц то в героизме самоубийцы, то в невыносимости нравственных или материальных обстоятельств его жизни, то в помешательстве, на том и успокаивается. И никто не задумается над тем, на почве каких же верований и убеждений, нравственных правил и принципов выросло данное самоубийство.

Без сомнения, никому нет дела до частной жизни того или другого самоубийцы, но если вопрос об убеждениях и верованиях, о нравственной жизни самоубийцы и есть главный вопрос, то он должен быть решен, так как от решения его зависит вывод о причинах самоубийства вообще. Помешательство, всего чаще выдаваемое за причину самоубийства, обыкновенно всего реже ею бывает. Можно за достоверное признать, что в самый последний момент пред самоубийством самоубийца не владеет собой и представляет собой ненормального человека, но всего чаще нельзя положительно утверждать, что помешательство служит причиной самоубийства, почти всегда оно сообщает только последний толчок на самоубийство.

В вопросе о том, во имя каких убеждений и нравственных правил кончает с собой самоубийца, одно можно сказать с уверенностью, что самоубийцы вообще никогда не руководятся в своем самосуде учением Откровенной религии и правилами христианской нравственности. Чтобы это не показалось голословным, обратимся к подлежащему свидетельству ветхозаветного и новозаветного Откровения.

Но здесь меня заранее смущает вопрос – почему ни единожды, на всем пространстве Священного Писания, прямо не осуждается грех самоубийства? Больше того – почему о нем даже ни разу не упоминается при всем множестве наставлений, особенно в ветхозаветном Откровении, относительно того, чего должно избегать и к чему должно стремиться? Но этот последний факт умалчивания о самоубийстве, как нравственном пороке, дает мне основание утверждать, что не потому не говорит о нем Священное Писание, что оно – не грех, не тяжкое преступление, а потому напротив, что оно слишком страшный, противоестественный, посягающий на права Самого Бога грех, священным писателям казавшийся даже невозможным и невероятным. Потому они и не высказались о нем в своих наставлениях и поучениях. Потому же и вся Библия – в ветхозаветных и новозаветных книгах вместе, представляет, как увидим ниже, всего только два примера самоубийц.

Превосходство Откровенного учения православной веры пред всеми другими учениями заключается, между прочим, в том, что оно не налагает на людей бремена неудобоносимые, не предлагает правил без применения, идеалов без осуществления. Наряду с высокими требованиями, которые предъявляет это учение к верующим, оно представляет в пример и людей, осуществивших в своей жизни эти требования. Посему, говоря о самоубийстве с точки зрения Откровенного учения, я выясню принципиальный взгляд священных писателей на этот предмет и покажу, как относились к самоубийству герои Откровенной нравственности.

О самоубийстве пред судом Откровенного учения

Итак, Господь Бог, с горы Синая грозно возвестивший заповедь Не убивай (), может ли снисходительно или одобрительно относиться к самоубийству? Да не будет! В этой заповеди запрещается столько же убийство другого человека, как и самого себя, в ней именно запрещается убийство человека вообще, будь это посторонний для меня человек, или я сам. Если бы здесь говорилось только об убийстве другого, ближнего, то, без сомнения, и было бы прибавлено: не убей ближнего твоего , подобно тому как в девятой заповеди сказано: Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего (). Так как этого прибавления в шестой заповеди не сделано, то в ней справедливо видеть запрещение всякого убийства, в том числе и самоубийства.

Да и что такое самоубийство? Действие самосуда человеческого, простирающееся до лишения себя жизни. Но не ясно ли, что человек в этом случае вторгается в права Божественные? По всему Священному Писанию Ветхого Завета проходит мысль, что жизнь дается человеку Богом: Бог сотворил первых людей, Бог же и наказывает людей бездетностию или награждает чадородием. Значит, кто, получив от Бога жизнь, произвольно лишает ее себя, тот нарушает право Божественной власти и навлекает на себя кары Божественного Правосудия. Видите ныне [видите,] что это Я, Я – и нет Бога, кроме Меня: Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от руки Моей (). В подобных выражениях, свидетельствующих об осознании ветхозаветными людьми того, что только Бог в праве распоряжаться смертью человека, – нет недостатка в Священном Писании. Вот Анна пророчица, мать Самуилова, в своей пророческой песни, пред лицем Бога исповедует: Господь умерщвляет и оживляет, низводит в преисподнюю и возводит (). Вот царь Соломон, которому Господь дал сердце столь мудрое, что мудрее его не было царя и не будет, говорит, обращаясь ко Господу: Ты имеешь власть жизни и смерти и низводишь до врат ада и возводишь ().

Следовательно, Господь Бог и только Он – Владыка смерти человека. Сознание этого проникает ли и в жизнь ветхозаветных праведников? Для решения сего вопроса припомним поучительный образ ветхозаветного праведника, о котором Сам Господь говорил, что нет такого, как он, на земле: человек непорочный, справедливый, богобоязненный и удаляющийся от зла (), – словом, припомним себе Иова. И подлинно. Многострадальный представлял собой образец человека праведного и в семейной жизни, и в общественной. Глубоко верующий в Бога и боящийся Его, святой во всех поступках, Он был живым одобрением людям благочестивым и укоризной для злых, страхом – для преступников, защитой – для слабых, вдовиц и сирот. Он так берег чистоту детей своих, что ежедневно после пира их приносил за них жертву Господу, опасаясь – не согрешили ли дети его и не помыслили ли зла против Бога. И Господь, видящий не только деяния человека, но и его помышления, наградил Иова. Не было славнее, богаче, почтеннее и счастливее человека в Аравии, где жил праведный Иов, чем он. Но вот, священный жизнеописатель Иова открывает завесу, скрывающую от взоров наших неисповедимые пути Промысла Божия и козни диавола, воюющего на праведных. Иов последовательно лишается всего – и богатства, и семьи, и наконец – здоровья. Он поражается проказой, а с нею – заметьте – и бесчестием, ибо прокаженные изгонялись из общества человеческого. Современные самоубийцы и общественное мнение любят объяснять причины самоубийства тяжестью жизненных условий человека, его падением, уроном его репутации в глазах людей. Смотрите же, как ведет себя подлинно несчастный: и нищий, и бессемейный, и больной и опозоренный в глазах людей многострадальный Иов! До тех пор, пока он не очутился вне жилищ человеческих, по выражению Священного Писания, не согрешил Иов и не произнес ничего неразумного о Боге (), – не только что не помыслил о самоубийстве. Но вот он на гноище, в струпьях и гное, который соскабливает черепком, один со своим позором. Его друзья пришли навестить его, на самом же деле чтобы растравлять его раны. Они заподозривают его во грехах, за которые Господь и наказывает его столь тяжко. И это подозрение для праведного Иова, не имевшего возможности даже оправдать себя в их глазах, было тяжелее наказания. Наконец, приходит к нему его бедная жена, оставшаяся без куска хлеба, в необходимости зарабатывать себе пропитание трудами рук своих, – несчастная тем более, что она испытала счастие, имела богатство, вскормила взрослых, теперь похищенных лютой смертью, детей… Она укоряет своего мужа болезнью, своим тяжким трудом в людях с утра до ночи и, наконец, говорит: ты все еще тверд в непорочности твоей! похули Бога и умри (). В этом безрассудном умри для нас в настоящем случае заключается весь смысл. Ибо что другое, как не вызов и поощрение на самоубийство, заключает в себе это умри ? И тебе тяжко, да и мне не легче твоего, как бы так говорит жена Иова, – освободи же себя от страданий и позора, да и меня от твоего супружества! Похули Бога и умри! Что же отвечает ей страдалец? Ты говоришь, как одна из безумных: неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злою не будем принимать? Во всем этом не согрешил Иов устами своими ()- замечает его жизнеописатель. Итак, все – и добро, и зло настоящей жизни не без воли Бога, одно как награда, другое – как испытание. Тот, кто видел добро в жизни, и кто его не видел, должны терпеливо переносить зло, даже и не помышляя о самоубийстве – вот нравственный вывод из всей жизни многострадального Иова.

Теперь обратимся к Священному Писанию Нового Завета. В беспримерной, Божественной личности Богочеловека Иисуса Христа, Основателя нашей религии, мы имеем и безупречную чистоту поучения и высочайшее осуществление в жизни Его нравственного идеала. Никогда слово Его не шло в разлад с делом, напротив дело являлось воплощением устного наставления. Он учил нас, с обещанием блаженства, быть нищими духом, плачущими о грехах, кроткими, чистыми сердцем, миротворцами, гонимыми за правду (), и Сам был образцом всех этих добродетелей: нищеты духовной и безропотной нищеты телесной, кротости, смирения, миролюбия, стойкости за истину. Он учил терпению, говоря: претерпевый до конца спасется () и Сам был добровольным Страдальцем со дня рождения Своего и до смерти на кресте. Он учил нас той великой любви к ближним, высота которой выражается в осуществлении слов: кто положит душу свою за друзей своих (), и Сам первый принес жизнь Свою за всех людей.

Как же Он, Господь наш, соблаговоливший для нашего наставления и спасения сойти с Небес, как же Он относился к самоубийству? Он прямо говорил, что не нарушить пришел Он ветхозаветный закон, а исполнить (<), поднять его выше, одухотворить, посему и ветхозаветную заповедь не убей Он очищает до ее духовного смысла. Не только не убивай, говорит Он, даже не унижай себя гневом, не оскорбляй ближнего словом, не терзай его как безумного, лишенного образа Божия. Если так осторожно, почтительно должно обращаться с ближними, как же можно унижать себя самого до лишения себя жизни? Господь дал заповедь: люби ближнего твоего, как самого себя (). По смыслу этой заповеди любовь к ближнему должна быть подобием той любви, которую человек имеет к самому себе. Если Господь не отменяет заповедь не убей другого во имя любви к нему, подобной любви к себе самому. Как же можно убивать себя? Где же у самоубийцы необходимая любовь к себе, с которою должен он сравнивать любовь к ближним? Если он так любит себя, что лишает себя жизни, то отсюда вывод – он должен любить и других также посредством лишения их жизни. Однако же против убийства ближнего несомненно говорят законы Божеские и человеческие, и никто никогда не говорил еще, что тот оказал человеку благо, кто лишил его жизни. А если противозаконно убить ближнего, то тем более противозаконно убивать себя самого, ради своих будто бы невыносимых бедствий жизни, бедности, семейного горя, общественного позора и прочего.

Впрочем, нужно сказать, что не противозаконно самоопределение себя на смерть за веру, как добровольное мученичество, или за благо ближних, как самопожертвование. Иисус Христос, как Бог, мог бы избежать смерти, но Он добровольно пошел на смерть ради спасения людей, когда пришло время Его смерти. Но и Он, и апостолы, и позднейшие мученики и исповедники за веру Христову, когда не представлялось надобности в бесплодных муках, когда еще жизнь их была более ценною, чем мученическая смерть, в интересах ближних, все они избегали смерти. Сам Иисус Христос несколько раз скрывался от разъяренных врагов Своих, чтобы сохранить Свою жизнь (), Он же советовал и Своим апостолам убегать в другой город, когда будут гнать их в одном (). Следовательно, и самопожертвование тогда только заслуживает этого наименования, и есть великая добродетель, когда оно небесцельно, когда оно вытекает из стремления исполнить заповедь Христову о любви к ближним до положения за них души своей. Едва ли кто станет спорить с тем, что никакое самоубийство не представляет и тени христианского самопожертвования.

Если бы все-таки кто-либо, увлекающийся героизмом самоубийц, в случаях самоосуждения их за преступления против личности или целого общества, – если бы кто-либо стал сопоставлять самоубийство с христианским самопожертвованием, тот да вспомнит героизм Иисуса Христа, героизм Его апостолов, героизм мучеников, и устыдится своего кощунственного заблуждения! Правда, они воздыхали о том плене, в котором находились, живя на земле. – Воздыхали, говоря даже: Кто избавит меня от сего тела смерти? () Но они никогда не бежали из этого плена сами, а, напротив, разрушали оковы греха и соблазна, отовсюду на них ополчавшихся, чтобы, когда Господь позовет их к Себе, со Христом быть на Небе. Сам Господь в этом отношении, как и во всех других, представляет нам высший образец. Живя на земле, Он бывало страдал, как никто. Угнетаемый тяжестью грехов всего человечества, оставленный на время Самим Богом до того, что Сам Он вопиял: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (). Он никогда не подумал о невыносимости жизни, дарованной Богом, тем более о том, чтобы освободиться от нее. Он, правда, молился о том, чтобы, если возможно, миновала Его чаша страданий, но прибавлял: впрочем не как Я хочу, но как Ты;.. не Моя воля, но Твоя да будет (; ). Вот образец терпения, несения креста жизненного, послушания Отцу до смерти и смерти крестной!

Подражанием Своему Учителю и Господу жили и ученики Христовы. И кто же может усомниться в том, что они были далеки от преступной мысли о самоубийстве, хотя всякий знает, что им, овцам среди волков, – кротким среди свирепых язычников, жилось не легко! Вот апостол язычников Павел свидетельствует вслух всего мира, в лице Коринфян, которые не могли не знать действительного положения своего духовного отца: я думаю, что нам, последним посланникам, Бог судил быть как бы приговоренными к смерти, потому что мы сделались позорищем для мира, для Ангелов, и человеков… Даже доныне терпим голод и жажду, и наготу и побои, и скитаемся, и трудимся, работая своими руками. Злословят нас, мы. благословляем; гонят нас, мы терпим; хулят нас, мы молим; мы как сор для мира, как прах, всеми попираемый доныне (). Подлинно, и чрез восемнадцать веков слова эта служат наилучшим обличением постыдного самоубийства, ибо – подобно апостолам – победить зло жизни во всех его видах: брань и поношения со стороны людей благословением их, гонения – терпением, хулы – молитвой, значит спасти себя и от самоубийства и уготовить себе верное блаженство в жизни будущей. – Хотите ли узнать, как апостолы относятся к покушениям на свою жизнь со стороны других людей, смотрите на апостола Павла! Вот он, вместе с учеником своим Силою, избитый, израненный, закован в кандалы в темнице в городе Филиппах (в Македонии). Полночь. Святые узники молятся Господу, поя псалмы. Столь необычное поведение преступников темничных заинтересовало даже темничную стражу. Заслушались стражники святого пения чудных преступников. Вдруг произошло землетрясение, так что поколебались своды темничные, двери отворились и оковы спали с рук и ног заключенных. Один из темничных стражников, пробудившись от сна и по отворенным дверям думая, что заключенные бежали, выхватил нож и хотел себя убить. Но Павел громко воскликнул: не делай себе никакого зла, ибо все мы здесь (). Кто же после этого может сказать, что самоубийство – не зло, хотя бы оно оправдывалось и таким побуждением, какое было у темничного стража, боявшегося ответственности за бегство узников, происшедшее не по его вине?

Обратимся к мученикам. Замечательно, что в то время, как язычество на высоте своего мирского могущества, богатства и славы дало из среды своей множество самоубийц, – презренные, бедные, гонимые христиане готовы были идти и на костер, и в зубы львов, и под острие меча, и под железную пилу, но никогда не лишали себя жизни сами. Верою побеждали царства, творили правду, получали обетования, заграждали уста львов, угашали силу огня, избегали острия меча… другие испытали поругания и побои, а также узы. и темницу, были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча, скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли (). За то и победили они царства, получили обетования, были крепки на войне, прогоняли полки чужих (). Вот истинный героизм на земле – терпением течение на предлежащий нам подвиг, по вере в Начальника и Совершителя Иисуса Христа, Который вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление (). Пред этим истинным героизмом не меркнет ли, как тлеющая и издающая смрад головешка пред ясным заревом пожара, ложный героизм самоубийства? Не представляется ли оно, иногда выдаваемое за храбрость, пошлой трусостью, бегством с поля битвы, да какой битвы? Той, которая в конце концов должна дать венец праведности, право на наследие жизни вечной? И где любовь самоубийц к людям, о которой говорят иногда? Подлинно, это – любовь только языком, а не делом и истиной, ибо самоубийцы, вместо того, чтобы любить ближних на деле, безжалостно оставляют их в сей жизни, сами уходя в тот мир, из которого никто не возвращается.

Из всего сказанного можно видеть, как противно духу Христовой истины самоубийство. Отцы и учители Церкви всегда с негодованием и порицанием относились к самоубийству, видя в нем преступление большее, чем убийство другого. «Как мы пришли на свет не по собственному желанию, так точно не имеем права и уйти из него без ведома и воли Того, Кто нас сюда прислал» (Августин), – говорили они. Посему же и Святая , верная учению и духу Христовой истины, с порицанием относится к самоубийству, лишая погребения сознательных самоубийц. Потому же, без сомнения, и всякому православному христианину, более или менее проникнутому духом Христовой истины, претит самоубийство, как дело преступнейшее, навлекающее на главу самоубийцы гнев Божий.

Мировоззрение человека, лишающего себя жизни

Нам предстоит решить еще один важный вопрос: на почве каких же верований и нравственных убеждений, какого образа жизни и поведения возникает обыкновенно самоубийство? Для этого восстановим в своем представлении образы библейских самоубийц. Святая Библия в ветхозаветных и новозаветных книгах представляет нам только двух самоубийц: израильского царя Саула и ученика Христова Иуду. Говоря о них, мы увидим, как относится к их самоубийству Слово Божие. Оба эти лица представляют собой людей особенно изысканных милостью Божией до своего падения.

Саул был сын простого израильтянина. Когда израильтяне просили себе у Бога царя чрез пророка Самуила, то Господь рукой Самуила помазал им в цари Саула. Таким образом, Саул вознесен был во главу народа Божия, – честь, которой сподобились немногие избранные. В помазании ему сообщены были дары Духа Святаго: дар пророчества, дар мудрости и силы. Потом обещал ему Бог, если он будет верен Господу отцов своих, что престол его укрепится за ним и его семейством. За личным счастьем ему обещано было и потомственное. Как же Саул отблагодарил Господа за эти милости? Вскоре по своем воцарении, он дважды нарушил волю Божию, поставляя на место ее свою преступную волю. Один раз, перед войной, он сам принес жертву Богу, когда ее должен был принести Самуил. В другой раз он не истребил в войне амаликитян со всем их имуществом, по повелению Божию, за то, что они некогда в пустыне напали на израильтян. Саул пощадил их царя Агата и лучшие его стада, истребив только худшее и уничиженное. И за то, что не послушался он гласа Господня, но устремился на корысти, он сурово обличен был Самуилом и оставлен Богом, обреченный на истребление со всем родом своим. И только оставленный за своеволие, посягающее на презрение воли Божией, и за пристрастие к мирским благам, выразившееся в сохранении стад Агата, вопреки воле Божией. Только тогда Саул впал в состояние терзания душевного, подобное помешательству, тогда же прибег он к новому преступлению – волшебству, тогда же впал он в злобу на людей и отчаяние. Итак, в случае с Саулом мы видим, что и само помешательство его, как, вероятно, назовут болезнь его современные ученые люди, не предшествовало практическому неверию и нарушению воли Божией в жизни, а явилось плодом этих страшных пороков. Посему, не помешательство, а неверие и греховное своеволие в жизни, в конце же концов отчаяние стало причиной самоубийства Саула, когда он был ранен в войне с филистимлянами и, не желая попасться живым в руки врагов, пал на свой меч. Так умер Саул за свое беззаконие, которое он сделал пред Господам, за то, что не соблюл слова Господня и обратился к волшебнице с вопросом, а не взыскал Господа. За то Они умертвил его (). Вот приговор, справедливый относительно всех самоубийц прежних и будущих: они налагают на себя руки по причине своих беззаконий, потому что забывают Господа, не ищут Его ни в мыслях своих, ни в жизни.

Таков же Иуда. Он ли не был взыскан милостями Господа нашего Иисуса Христа? Он сподобился быть ближайшим учеником Господа, слышать любвеобильное Его учение, участвовать в Его трудах и путешествиях, разделять Его трапезу. Но сколь велика была к нему любовь Господа, столь великую неблагодарность обнаружил к Нему Иуда. Его предательство столь поразительно, столь низко, столь невероятно, что, без сомнения, до конца времен будет предметом обсуждения со стороны глубокомысленнейших богословов. «Сатана вошел в сердце Иуды, один из вас (учеников Господа) диавол», – так говорится в Евангелии об Иуде. И без сомнения, в деле гнусного предательства Иуда был орудием того исконного врага человеческого, главу которого стереть и пришел на землю Господь Иисус Христос.

Но как во всяком грехе и преступлении нельзя всю вину относить на долю искусителя, а значительную часть ее принимать на свою долю, так и в деле предательства Иуда был сам виновен в громадной степени. Что же сделало его предателем? Евангелие отвечает нам, и в этом отношении дает основание (согласно с ветхозаветным Писанием) объяснять причину самоубийства, – что предателем сделало Иуду его корыстолюбие. Он был вор замечает Святой Иоанн () и имел ящик или кошелек с деньгами, куда опускались все принадлежавшие обществу учеников Иисусовых деньги. Часть из них утаивая в свою пользу, Иуда злобно протестовал на пиру у Симона прокаженного против благородного поступка Марии, излившей сосуд драгоценного мира на главу и ноги Спасителя. Иуда сетовал, что лучше бы продать это миро за большую сумму денег и раздать их нищим, на самом же деле жалея, что не пришлось ему воспользоваться значительною частью этих денег в свою личную пользу. А потом Иуда продал Иисуса Христа за тридцать сребренников. Ничтожность этой суммы показывает его ужасное корыстолюбие, не гнушавшееся и малым. Итак, Господь был предан Иудой по побуждению корыстолюбия, но для нас важно другое. Когда увидел он, к чему привело его предательство – к осуждению его Учителя на смерть, он до того отчаялся, что пошел к первосвященникам, швырнул им деньги (30 сребренников) и с раскаянием до отчаяния в своем гнусном поступке, сопровождаемый злорадными насмешками первосвященников и книжников иудейских, пошел и удавился. И упало с древа тело его и расселось чрево его, и выпали все внутренности его (). А в другом месте тот же апостол леденяще-сурово замечает об Иуде, которому – по словам Спасителя – лучше бы не родиться в мир: так отпал от Апостольства Иуда, чтобы идти в свое место ().

После всего сказанного не остается никакого сомнения в том, что самоубийство бывает плодом отчаяния, заслоняющего самосознание существования Бога, Его правды и возмездия в загробной жизни. Такое заблуждение в свою очередь бывает плодом своеволия человеческого, пристрастия к земле с ее тленными благами, пресыщения этими благами или ожесточения по поводу неимения их. Этот вывод прямо вытекает из предыдущей характеристики, сделанной на основании Священного Писания, – двух библейских самоубийц.

Но если и этого мало для того, чтобы видеть в самоубийцах людей обыкновенно неверующих, эгоистичных, пресыщенных материальными благами или ожесточенных до отчаяния, – то для большей доказательности обратимся к истории. Недаром говорят, что история учит. И она свидетельствует, что всегда и везде, где царило неверие в Бога и загробную жизнь, где отдавалось предпочтение материальному над духовным, везде и всегда было сильно распространено самоубийство. Таков восемнадцатый век с его ложным просвещением, таково наше время просвещения и упадка нравственности, таково в особенности время язычества перед пришествием Христовым. К этому-то времени теперь обращусь и я.

Что представляло из себя язычество времен пришествия на землю Христа Спасителя? Нельзя без содрогания читать того, что пишут о нем люди, посвятившие свои исследования этому безотрадному времени. Так как упадок всякого общества людского в нравственном отношении стоит в прямой зависимости от упадка того же общества в отношении религиозных верований, то посмотрим, какими были они у римлян-язычников времен перед пришествием Христа Спасителя. Священное Писание свидетельствует, что мысль о единстве Божием люди потеряли с тех пор, как они рассеяны были по разным сторонам земли. С тех пор они осуетились и, как говорит Премудрый, от видимых и рассеянных в мире благ не могли уразуметь Сущего, ни чрез изучение творений Божиих познать Творца, но стали почитать богами и строителями мира или огонь, или воздух, или воду, или светила небесные – словом, стали боготворить бездушную природу, с ее подавляющими слабого человека силами. В самом деле, все древние восточные религии представляли собой именно обожествление природы и, как вечно однообразна она, столь же однообразны были эти религии, в самом зародыше уже обреченные на застой и неподвижность. Естественно, что и люди мало-помалу охладели к таким религиям.

Когда Александр Македонский покорил народы востока, то вместе с владычеством своим распространил и греческий культ. Как человек в ряду сотворенных существ есть венец творения, так и религия греков, с обожествлением в ней идеального человека, есть венец языческих религий. Но идеальный человек, обожествленный в религии греков, конечно должен был иметь и действительно имел все человеческие недостатки и пороки, так что и Олимп – обиталище богов – в конце концов является только отображением естественного бытия и греческой народной жизни. По замечанию , греческие боги были олицетворенные человеческие страсти, которые почитались тем более, чем более боги старались превзойти друг друга в пороках. Отличаясь злодеяниями сами, боги естественно тому же самому научили и своих поклонников.

Вместе с греческой образованностью, перешло к римлянам и многобожие греков; но у римлян боги имели особенный характер. Главным предметом внимания римлян, из особенных забот и благоговения было государство и гражданская жизнь. Этой же цели служила и их религия. Капитолийский Юпитер был собственно олицетворением государства. Верховными богами были Марс – бог войны и Виктория – богиня победы, как главные виновники торжества римлян над всеми современными им народами. Когда, поэтому, римляне достигли полного могущества, их боги, как сослужившие свою службу, были так сказать уволены за штат. Место Юпитера занял римский император, он же милостиво даровал римлянам и других богов, производя в божеское достоинство своих родственников. Религия греческая выродилась, таким образом, в обожествление человека уже не идеального, задрапированного большей или меньшей неизвестностью олимпийской жизни, а простого, обыкновенного, иногда даже негоднейшего. На вершине своего могущества римляне, частью по недовольству своими богами, частью из политических видов приняли в свой культ богов всех входящих в состав римской империи народов. Это окончательно подорвало всякую религию. В среде простого народа она выродилась в суеверие, в классах же образованных стала предметом насмешек. Цицерон рассказывает, что сами гадальщики по внутренностям животных в его время не могли без смеха смотреть друг на друга. В театрах и зрелищах нередко выводились на сцену сами боги со всеми их недостатками и непристойностями, и народ с удовольствием осмеивал тех, которым в храмах приносил жертвы.

Можно себе представить заранее, каковы были, при таких религиозных убеждениях, нравственные идеалы римского общества. Язычеству чуждо было даже представление о загробной жизни, о бытии по ту сторону гроба. Цель, к которой оно стремилось, для него всегда заключалась только в этом мире. Жизнь древних язычников всегда ограничивалась лишь интересами о земном счастье, о земном благополучии. Как же определялась эта цель?

Более благородные души искали себе утешения и мира в стоической философии. Нравственный идеал стоицизма состоял в том, что мудрец, которого одного он признает царем, жрецом и судьей мира, с холодным равнодушием подчиняется железной необходимости немилосердной судьбы. На первый взгляд мужество стоика вызывает удивление, но удивление исчезает, если вспомнить, что это мужество в сущности есть ничто иное, как непомерное высокомерие. Мужество стоика холодно, как лед, и мрачно, как могила, оно – голый эгоизм, лишенный всякой любви и потому неспособный врачевать и утешать. И в преддверии могилы он проявляет то же самое равнодушие по отношению к железной необходимости. Бессмертие для него мечта, прекрасный сон. Оттого-то стоик так равнодушно расстается с жизнью и так радостно глядит в глаза смерти, как верному исходу из безысходного положения. Эти безотрадные воззрения все-таки были лучшими пред пришествием Христовым.

Большинство же людей, в том числе и некоторые образованные люди, оставались преданы эпикурейской философии, девизом которой было: «будем есть, пить и веселиться, потому что завтра умрем». Какую вели жизнь представители этого взгляда, предававшиеся самой грубой чувственности, самому пошлому разврату, можно видеть из описания их святым апостолом Павлом в Послании к Римлянам. За то, что славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся, – то и предал их Бог в похотях сердец их нечистоте, так, что они сквернили сами свои тела… они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства… злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостивы (). Не было порока, которым бы не запятнало себя римское общество. Описания нравов того времени, вышедшие из-под пера самих язычников, представляют нам печальную и ужасную картину. Римский философ Сенека говорит о нравственном состоянии своего времени: «Все полно преступлениями и пороками; преступлений совершается более, нежели сколько могло бы быть прекращено силой. Происходит ужасное соревнование в распущенности. Ежедневно возрастает страсть ко греху, ежедневно теряется стыд. Страсть, отвергающая уважение ко всему лучшему и святому, не знает себе никаких границ. Порок уже не скрывается более, а явно выступает напоказ. Распущенность стала столь явной и до того овладела всеми, что невинность уже не только просто редкость, но и совсем исчезла». И вот, в это-то время упадка веры или, лучше, время совершенного неверия, а за ним и упадка нравов и торжества распущенности, когда жизнь казалась несчастием, – раздаются частые и красноречивые голоса в пользу самоубийства, как необходимости. Не стоит жить, – заявляет человечество, – исход из этой жизни есть, и именно – смерть. «Видишь ли ты, – восклицает не кто-либо, а философ, человек высокопоставленный, – видишь ли ты те крутые высоты? Оттуда вниз идет дорога к свободе. Видишь ли то море, ту реку, тот колодезь? Там, в их глубине живет свобода. Видишь ли ты то низкое сухое дерево? Там, на нем висит свобода. У тебя есть горло, сердце? Перережь его, пронзи его – в этом для тебя спасение против рабства». Можно ли красноречивее рекомендовать людям, в качестве исхода из безвыходного положения, – самоубийство, чем как оно рекомендуется в этих словах? И надо сказать правду, самоубийство в то время было так распространено, как никогда впоследствии. По словам апостола Павла, за то, что люди уклонились от Бога истинного к почтению твари, Господь Бог предал их в нечистоту и другие пороки. Поистине, за то же Он попустил людей и на самоубийство. Человечество ввергло себя в пучину порока и, не избежав чрез то борьбы со злом жизни, наконец нашло для себя исход из этой жизни чрез самоумерщвление.

Этот вывод наш о самоубийстве как следствии неверия и материализма, а также ограничения цели жизни жизнью настоящей, подтверждается и данными статистики. Так, рассматривая самоубийство у христианских народов, различающихся по вероисповеданиям, можно видеть, что во времена наибольшего распространения своего, оно чаще всего повторяется у народов протестантских, затем католических и меньше всего, к нашему счастью, у православных. Рассматривая самоубийство по сословиям у одного и того же народа, можно видеть, что оно чаще случается среди людей образованных и редко у простонародия, крепче держащегося заветов Церкви и веры. Чаще в городах, где столь доступны человеку всякие излишества, чем в деревнях, – чаще среди мужчин, чем женщин, которые своим полом ограждены от многого такого, что допускают себе без зазрения совести мужчины.

Обращаясь к настоящему веку, мы должны повторить то, что сказали вначале, именно, что самоубийство в наше просвещенное время чрезвычайно распространено и, к сожалению, нередко находит себе оправдания и извинения со стороны общественного мнения или, по крайней мере, в выразителях его посредством печати. Причины его распространения в наше время, без сомнения, те же, что и всегда. Только успехи просвещения нынешнего века сделали самоубийство, как и многие другие тлетворные учения, нравы и обычаи, более или менее общим всем народам. Действительно, ныне и мы, православные христиане, почти не можем сказать, что мы отстали по количеству самоубийств от других народов. В чем же причина? К сожалению, в характере просвещения нашего века…

Я не буду умалять значения просвещения для человечества. Я понимаю, что и сам я только просвещению обязан тем, что имею честь публично излагать свои мысли. Но просвещение просвещению рознь. Когда просвещение стремится к тому, чтобы изгнать Бога и поставить на место Его кичливый разум человеческий, тогда оно тем вреднее, чем распространеннее. Бог есть Любовь, и вся жизнь по Боге должна быть выражением любви к Нему и ближним. Если человек, во имя гордого своими успехами разума, отвергает Бога, то он невольно отрешается и от любви, как руководящего начала жизни, и превращается в холодного, черствого, практического или распутного эгоиста. А без любви никакая жизнь, будь то жизнь просвещеннейшего человека, не имеет цены. Без одушевляющей человека любви не имеют значения никакие его подвиги, ни дарования, даже пророчества, даже вера, горы переставляющая. Выслушайте многознаменательные слова апостола Павла:Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви – то я ничто. Но если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы ().

Как же так современные нам люди отрешились от любви, столь высокие образцы которой мы имеем и в Основателе нашей веры, и в ее распространителях, и в пострадавших за нее мучениках? А вот как. Господь одарил человека великой и плодотворной силой разума. Благодаря этому Божьему дару, людям удалось сделать многие завоевания в мире вещественном: подчинить себе силу стихий, изобрести удобные пути сообщения, средства связи и прочее. Но достигнув всех этих успехов, человечество вообразило себе, что оно все может своей силой – и может знать, и может сделать. Вновь раздался искусительный шепот древнего змия:Откроются глаза ваши, и вы будете, как боги (). Люди вняли этому шепоту и что же? Не только не отверзлись глаза их, но, напротив – покрылись глубокой слепотой.

Ибо как только люди сказали себе: станем служить и угождать человечеству, то тотчас же обнаружилось, что всему человечеству служить и угождать нельзя. Если же Богу служить не желаешь, а человечеству не можешь, то остается одно: служить и угождать самому себе. И началась работа не Богу, а маммоне. Люди поставили себе идеалом, которого нужно достигать – свое личное благополучие, и всякий устремился в погоню за удовольствиями. На деле люди стали пользоваться жизнью только для того, чтобы есть, пить и веселиться. Богатые забыли, что богатство дано им от Бога для облегчения участи бедных, а бедные – что в самой их бедности заключается удобное средство для спасения. Отсюда все удручающие благомыслящих людей современные недуги и нашего русского общества. Отсюда же и частые самоубийства: у одних вследствие утомления роскошью, у других – черствою жизнью, без идеала и возмездия за гробом, без привязывающей к жизни любви к людям, без веры и любви к Самому Источнику всякого бытия Творцу и Создателю Богу.

О борьбе с искушением на самоубийство

Подводя итоги всему сказанному, должно коротко повторить, что самоубийство, в помешательстве ли оно совершается или в здравом уме, есть следствие, если не безбожия, то неверия в Бога, Его воздаяние за гробом и жизнь бесконечную. Разница между безбожником и неверующим та, что первый открыто не признает Бога, тогда как второй, не утверждая этого открыто, живет так, что самой жизнью заявляет непризнание Бога – Судии и Мздовоздателя. В жизни и безбожие и неверие сопровождается одинаковыми последствиями. То и другое, отвергая Бога истинного, выражается в служении идолам страстей человеческих. За это Господь Бог предает неверующих, по выражению апостола Павла нечистоте (), или во всевозможные пороки, разрешающиеся наконец в самоубийстве. Значит, самоубийство – это как бы венец безбожной, преступной жизни. Оно само по себе тяжкий грех, который нельзя ни извинять, ни оправдывать. Оно осуждается Самим Богом, противно учению Откровения и всегда чуждо было истинным праведникам.

Какие же средства можно указать для борьбы с искушениями на самоубийство? – Так как оно бывает следствием неверия в Бога и порочной жизни, то живая вера в Бога и жизнь по законам Его и заветам Церкви Божией, есть верный оплот против искушений на самоубийство. Кто не умом только признает существование Бога, но и чистым сердцем чувствует Его близость к себе, тот никогда не подумает о покушении на свою жизнь, благой дар Божий. Кто и саму жизнь полагает в осуществлении Божественного идеала: будьте совершенны, как Отец ваш Небесный совершен, тот не помыслит о том, чтобы отделаться от жизни, сколь бы продолжительна ни была она. Сознание ли своей греховности удручает верующего, он утешает себя мыслью, что Господь и на землю приходил для спасения грешников. Труды ли и тяжести выпали ему на долю в жизни, он надеется на упокоение от Господа, Сознает ли он себя жалким и несчастным на земле и, подобно апостолу Павлу, желал бы освободиться от оков тела смерти, то и тогда не сам преступно лишает себя жизни, а ждет, пока Господь позовет его к Себе и упокоит в Своих обителях.

Но силен враг, и никто, конечно, не огражден от всевозможных искушений, между прочим, и от искушения на самоубийство. Сам праведный Иов, как мы видели, был искушаем на самоубийство. Если бы кто их нас подвергся сему искушению, то к сердечной молитве прибегнем для отгнания от себя страшного соблазна. Молитва и пост, то есть воздержная, трудолюбивая жизнь, по словам Иисуса Христа, – единственные средства для отгнания от себя диавола, с его искушениями и соблазнами. Помните Иисуса Христа, Который и Сам постом и молитвою побеждал искушения в пустыне, молитвой до кровавого пота подавлял в себе и последние искушения в жизни. «Не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого», – эти слова молитвы Господней должны быть всегда на устах и в сердце того, кто бывает искушаем на самоубийство. Подражайте святым угодникам Божиим, которые трудолюбием и молитвою отгоняли от себя соблазны. О преподобном Антонии, великом подвижнике и основателе монашества на востоке, повествуется, что, живя в пустыне, он обуреваем был многими и страшными соблазнами и искушениями. Один раз, изнемогая в борьбе, он вдруг видит перед собой подобного ему человека: человек сначала сидел и работал, потом встал на молитву, а помолившись опять сел за работу. «Делай так и спасешься», – было сказано Антонию ангелом Господним.

К тем же, кто считает самоубийство делом преступным, противным учению Христову, одна моя просьба, во имя любви к погибающим ближним, осуждайте, порицайте, негодуйте против самоубийства и в его совершении, и в замыслах и покушениях на него. Помните, что всякое доброе намерение спасти душу ближнего ценно в очах Божиих. А если кто, добрый и верный раб Божий, отвратит своего ближнего от самоубийства и направит его на путь добродетельной жизни, тот великим наречен будет в Царствии Небесном.

2.

Главный виновник самоубийства – диавол

Много преступлении совершают в своей жизни люди, но из всех этих преступлений едва ли не самое страшное, едва ли не самое тяжелое, это – намеренное лишение себя жизни или самоубийство. Самоубийство происходит по разным причинам. Иной, например, по какому-то случаю лишился всего своего имущества или потерял большую сумму денег. Тяжело стало у него на душе от большой утраты, отчаяние овладело им, он не вынес душевной тяжести и повесился. Иной тайно сделал какое-либо позорное дело. Оно обнаружилось и все начали издеваться над ним. Житья не стало человеку от насмешек и укоров, невыносима показалась ему жизнь, он пошел и бросился в реку. Иной лишился близкого и любимого человека. Тоска по умершему съела оставшегося в живых и жизнь ему стала не в жизнь, взял он да и отравился. И много, много бывает причин, по которым люди лишают себя жизни. А в настоящее время часто бывают такие случаи, когда люди (особенно молодежь) кончают жизнь самоубийством, можно сказать, почти без всякой видимой уважительной причины. Такие люди в своих предсмертных записках пишут, что «им надоела жизнь», что «незачем стало жить», что «нет цели, нет смысла в жизни» и тому подобное.

Здесь сам собой возникает вопрос – каким образом человек может дойти до самоубийства? Как у него может явиться мысль о столь страшном преступлении? Ведь хотя у человека и могут быть различные тяжелые и скорбные обстоятельства наподобие вышеуказанных, но ведь он создан Богом с любовью к жизни, с любовью к самому себе. По словам апостола Павланикто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее (), и вдруг вместо этого человек является ненавистником самого себя, не выносит своей жизни и кончает самоубийством.

На это нужно сказать следующее. Причины к самоубийству, о которых было сказано выше, только видимые, это внешний повод, и подобные причины могут быть и бывают у всякого человека. У всякого человека бывает горе и даже горе великое, однако не у всех является мысль о самоубийстве и не все доходят до него. Стало быть, причина самоубийства другая, именно – страшная невидимая сила, которая при известных случаях напирает на человека и которой он весьма часто вследствие своего несчастного состояния (о нем будет сказано ниже) не может противиться. Страшная сила эта – исконный человеческий враг, дух тьмы, дух злобы, диавол. В нынешнее время многие, пожалуй, не верят в существование диавола. Некоторые говорят: «в Бога я верю, Бог существует; признаю я и Иисуса Христа, а диавола нет… На что он нужен?..» Но кто отвергает существование диавола, тот должен отвергнуть существование и Самого Иисуса Христа, как Богочеловека, ибо Христос сходил на землю затем, чтобы победить диавола и избавить род человеческий от его власти. Кроме того, во время Своей земной жизни Иисус Христос изгонял бесов (из людей), разговаривал с ними, как с личными существами, вошедшими в людей, и так далее. Да, если кто повнимательнее всмотрится в человеческую жизнь, он увидит, что диавол как во все времена, так и теперь, в наше время, проявляет себя в ней несомненно. Диавол-то и есть главный виновник как мысли о самоубийстве, так и самого самоубийства. Он был человекоубийца от начала (), – сказал о нем Иисус Христос, – он соблазнил на грех наших прародителей Адама и Еву, внушив им мысль ослушаться Господа и вкусить от плодов так называемого древа познания добра и зла, находившегося в раю, чем привел их к потере райского блаженства. Он и после падения первых людей вел весь род человеческий к погибели до появления в мир нашего Спасителя. И теперь постоянно стремится своими искушениями и своими соблазнами погубить каждого человека. Его заветное желание, его удовольствие и радость, это – гибель человека, к чему он направляет все свои старания, все свои силы и выискивает всякие способы. По словам апостола Петра диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кою поглотить (). И как только явятся благоприятные к тому обстоятельства со стороны человека, он сейчас же приближается к нему и внушает ему всякие пагубные мысли, которые в конце всего могут привести и часто приводят его к погибели. Внутренний голос тогда начинает говорить человеку, что никакого Бога в действительности нет, а потому не нужно никакой молитвы, что жизнь не имеет смысла и никакой цели, что со смертью человека все кончается и потому – все равно, как ни кончить свою жизнь и прочее и прочее.

Один человек рассказывал про себя следующее. Ложась спать, я стал молиться Богу. Вдруг у меня явилась злая мысль, – какой-то внутренний голос стал говорить мне: «Не молись, не нужно»; но другой голос напротив сказал: «Стой и молись». Далее, первый внутренний голос продолжал говорить мне: «Что молиться? ведь нет Бога, – кому же ты молишься, кто тебя услышит? Люди предоставлены самим себе, – никто им не помогает и никто их не слышит; вот и ты должен погибнуть». И вдруг на душе у меня стало невыносимо тяжело, положение мое стало мне казаться безотрадным, безнадежным, даже ужасным и я хотел было уже бросить молитву, но другой голос продолжал настаивать на своем и говорить: «Стой и молись». В таком состоянии я был несколько времени, но потом, собравшись с духом, вдруг сказал: «Верую, Господи, помоги моему неверию», и лишь только успел я проговорить это, как слезы градом брызнули из глаз моих, я упал на колени и получил какое-то неизъяснимо-радостное, блаженное настроение.

Так действует диавол по отношению к людям, вселяя в душу их внутренний разлад, который нередко приводит их к самоубийству, а вместе с тем и к вечной гибели. Но иногда диавол действует и старается вложить в душу человека пагубные мысли не духовным только способом, незримым и недоступным для глаз и слуха человеческого, а способом внешним. Нередко он зовет человека к гибели голосом человеческим, ясным, слышным для человеческого слуха, следовательно, действует на человека по-человечески. Тут уж ясно открывается его участие в деле человеческого самоубийства.

В первой половине прошедшего столетия в Петербурге в гвардии служил полковник Милонов . По собственному его признанию, в молодости своей он был вполне неверующим человеком и отличался между своими товарищами большой разнузданностью. Все святое было ему нипочем – он кощунствовал над святыней, смеялся над всеми христианскими обрядами, отвергал саму веру в Бога и в вечную будущую жизнь. По обычаю молодежи того времени он любил кутежи и разврат. Напрасно старушка мать старалась вразумить его, напрасно она умоляла его остепениться и стать истинным христианином, ничего он не слушал. Мать только сокрушалась об этом и усердно молилась за него Богу, ибо была женщина глубоко верующая и благочестивая. Однажды после попойки в кругу товарищей Милонов с тяжелой головой вернулся к себе на квартиру, прилег отдохнуть, но не успел еще закрыть глаз, как услышал в своей комнате голос из-за печки, который говорил ему: «Милонов, возьми пистолет и застрелись». Это очень изумило его, и сначала он подумал, что кто-либо над ним шутит. Но осмотрев комнату и никого не найдя, он решил, что это ему только показалось после попойки. Однако скоро голос опять послышался ему, причем на этот раз весьма настоятельно требовал, чтобы он взял пистолет и застрелился.

Встревоженный позвал Милонов денщика своего, солдата, и рассказал ему о случившемся. Денщик был человек верующий. Он стал советовать своему барину перекреститься и помолиться Богу, говоря, что это было ему бесовское наваждение. Милонов, давно не крестившийся и не молившийся, изругал своего денщика за такое предложение и только посмеялся над ним. «Ни Бога, ни беса нет», – сказал он денщику. Но денщик умолял его послушаться и снова стал советовать ему, чтобы он, когда послышится опять голос с требованием застрелиться, осенил себя крестным знамением. «Тогда увидите, барин, – говорил денщик, – что и Бог и бес существуют: голос сейчас прекратится, ибо он ясно бесовского происхождения и хочет привлечь вас к самоубийству, чтобы навеки погубить вашу душу». Отпустив денщика и несколько успокоившись, Милонов скоро снова услышал прежний голос из-за печки и решил перекреститься. Голос мгновенно замолк и более не повторялся.

Это сильно подействовало на Милонова – он стал задумываться, стал вспоминать прежнюю жизнь свою. Невольный ужас напал на него при воспоминании о том, как разгульно и бесшабашно проводил он время. Тут же решил он навсегда расстаться с прежней жизнью и остальные дни посвятить покаянию. Нимало не медля, подал он в отставку, снял блестящий гвардейский мундир, надел простой овчинный тулуп и в нем пешком пошел в Киев с намерением поступить для покаяния в Киево-Печерскую лавру. Лаврское начальство, увидев полковника гвардии в простом тулупе, затруднилось принять его в число братии и предложило Милонову лично явиться к Киевскому митрополиту с просьбой о поступлении в монастырь. Митрополит очень удивился, увидев пред собой полковника в нищенской одежде, но когда Милонов откровенно рассказал ему все случившееся, митрополит посоветовал ему отправиться в пустынную обитель Глинскую (Курской губернии) к старцу игумену Филарету и под опытным его руководством подвизаться там в спасении своей души. Милонов так и сделал. В Глинской пустыни он проводил жизнь строго монашескую и был постник и молитвенник, каких мало. Он пережил игумена Филарета и уже при преемнике его, игумене Евстратии, блаженно почил о Господе.

Случается и так, что диавол, смотря по обстоятельствам, принимает человеческий образ и теми или другими видимыми действиями, видимыми искушениями, всячески старается привести человека к самоубийству. Это яснее всего показывает, кто – истинный виновник самоубийств. Событие, о котором я сейчас расскажу, произошло в Москве летом 1863 года. Одна почтенная дама, вдова, родом дворянка , по своим домашним обстоятельствам принуждена была переселиться в Москву. Там у нее оставался порядочный капитал, на который она думала дать воспитание своим трем малолетним детям. Но каково же было ее удивление и горе, когда по приезде в Москву она узнала, что капитал весь был растрачен одним старинным другом ее отца, которому покойная мать ее вверила его на хранение. Вдове грозила безысходная нужда. Тяжело было у нее на душе. Для облегчения своей душевной тяготы она обратилась к молитве. Ежедневно ходила она к Никольским воротам, в храм Пресвятой Богородицы Владимирской и там пред иконой Ее изливала свою скорбь. В один из таких дней, в месяце июне или июле, она особенно усердно молилась Божией Матери. Душа ее успокоилась от молитвы. Но по выходе из храма мысли одна другой тяжелее полезли ей в голову. Все безотрадное положение встало пред ее глазами с особенной силой. Ей стало ясно представляться, как, издержав последние деньги, она будет ходить и просить чужой помощи, в которой ей будут отказывать, и как дети ее в лохмотьях, изнуряемые голодом, будут умирать на ее глазах. Не выдержала она этого, спокойствие ее пропало и в душе забушевала буря. Сейчас же у нее мелькнула мысль, не доживая до этого, покончить с собой. Быстро и без какой-либо определенной мысли пошла она по Москве. Слезы текли ручьями по ее лицу. Не замечая, куда идет, она прошла несколько улиц и очутилась около церкви Василия Блаженного, близ Москвы-реки. Мысль покончить с собой не выходила из головы, но она не знала, как и где привести ее в исполнение.

Вот несчастная женщина вышла на набережную реки. Вдруг с левой стороны подле нее очутилась девочка лет 14 отвратительной наружности. Лицо ее было очень смугло, черные, небольшие глаза как-то пытливо заглядывали даме под шляпу; короткие черные волосы торчком лежали на голове, покрытой затасканным зеленым бумажным платком. Неприятна для женщины была такая назойливая спутница и она, желая избавиться от нее, ускорила шаги, но девочка не отставала ни на шаг. Та остановилась и наклонилась вниз, показывая вид, что завязывает шнурок своего башмака, и думая, что в это время ее спутница уйдет вперед. Но девочка тоже остановилась и стала ждать ее, стараясь в то же время поближе заглянуть ей в лицо. Тогда женщина пошла еще скорей и, почти бегом перебежав набережную, вступила на мост, который ведет к Пятницкой улице. Мост тогда только еще отстраивался, железные решетки по бокам не были поставлены, по нему еще не ездили, а только ходили пешком. Однако, девочка не отставала.
Был полдень. Погода стояла ясная, и на широком мосту было много народа. Желая отделаться от своей навязчивой спутницы, женщина нарочно пошла по середине моста и вмешалась в самую толпу. Каково же было ее удивление, когда, думая, что она наконец-то избавилась от девчонки, вдруг услышала над левым ухом голос, говоривший ей: «Посмотрите! вчера здесь с отчаяния бросилась с моста девушка и утонула; как было весело смотреть на воду, – она заструилась и широкие круги долго, долго разбегались по реке». Женщина оглянулась на звук этого голоса и увидела, что черномазая девчонка близко смотрела ей в глаза. Ей стало досадно от этой назойливости, и она побежала еще быстрее, но не успела сделать и пяти шагов, как с правой стороны тот же голос повторял ей: «Посмотрите же, – вот и круги видны от ее падения, они еще не пропали». В досаде на эту безотвязную цыганку женщина хотела снова уйти от нее, но почувствовала, что та тянула ее за полу ее длинной одежды и вместе с тем говорила: «Да взгляните же, где она утонула, очень весело было смотреть, – ведь она бросилась в воду с отчаяния». В эту минуту Царица Небесная, Которой она молилась в храме, сжалилась над нею. Она не допустила взору ее упасть на воду, ибо женщина, имея слабую голову, непременно упала бы в реку, лишь бы только увидела быстрое течение. Но вместо этого она подняла глаза верх и, увидев по ту строну моста крест, ярко сияющий на храме святого Иоанна Предтечи, как-то невольно перекрестилась. В этот момент, какой-то купец, шедший навстречу женщине, придерживая ее с левой стороны, сказал: «Ах, матушка! как вы опасно ходите, – малейший толчок и вы упали бы в воду». Не понимая еще опасности, от которой купец предостерегал ее, женщине опустила глаза вниз и содрогнулась. Тут только она увидела, что правая нога ее стояла уже на самом краю ничем не огороженного моста. Достаточно было только покачнуться в сторону реки и она была бы уже в воде. Как ужаленная змеей она отскочила от края на средину моста. Сейчас же она вспомнила про свою назойливую спутницу, которая непонятно для нее самой успела стащить ее на столь опасное место, стала отыскивать ее глазами, но нигде не нашла. Тогда она стала спрашивать про нее у всех окружающих, но все отвечали, что такой девочки не встречали. Женщина побежала вперед, потом назад, но нигде ее не было. Все смотрели на женщину с удивлением и в один голос уверяли ее, что никакой девочки с ней не было. Как, куда и когда исчезла девчонка, кто она была и зачем привязалась именно к ней, а не к кому другому, – женщина в первую минуту не понимала. Только после, когда пришла в себя, она сообразила, кто скрывался под видом отвратительной девчонки… Вместе с тем она поняла и то, насколько была близка к вечной погибели, к которой так настойчиво вел ее исконный враг человеческого рода…

Обрадованная милостью Божией и вместе обессиленная от страха и душевных волнений, едва-едва добрела женщина до своей квартиры. Тотчас она вместе с своими малютками стала на колени пред иконой Божией Матери и от всего сердца возблагодарила Заступницу рода христианского за свое спасение. Мысль о самоубийстве у нее пропала окончательно; небывалое дотоле спокойствие водворилось в душе. С тех пор она стала еще набожнее, начала еще усерднее посещать храм Владимирской Божией Матери и благополучно дожила жизнь, а также благополучно устроила и судьбу детей своих.

Итак, вот кто главный виновник человеческих самоубийств и вот как он действует. Конечно, по своей ненасытной злобе, по своему никогда нескончаемому зложелательству диавол готов каждому человеку внушить мысль о самоубийстве и готов каждого человека довести до него, но к великому счастью нашему и по великой к нам милости Божией не ко всякому человеку он может иметь доступ с этим адским замыслом, не всякого человека может погубить этим навечно. Для такого адского замысла диаволу доступны во-первых те, кто глубоко погряз в одном только житейском, – в трудах, заботах и развлечениях. Ибо между нами есть много таких людей, которые только и живут для одного земного, – для одних земных благ.

Одни из таких людей с утра до ночи только и думают о своих житейских выгодах, за которыми они гоняются чуть не ежечасно, чуть не ежеминутно. Встав с постели и не перекрестившись как следует, человек бежит на двор, на поля, на луга, на базар, и целый день у него только и мысль, только и забота о том, как бы что-нибудь приобрести, как бы чего не упустить. Ему некогда подумать ни о Боге, ни о своей душе, ни о своих высших обязанностях к ближним, налагаемых на каждого человека Господом Богом. Праздничные дни он ставит ни во что. Люди в эти дни идут в храм Божий, а этому человеку не до храма, – его заела мысль и забота о хозяйстве и о всем житейском. Храм Божий – ему только помеха для житейских планов, для приведения их в исполнение.

Другие из таких людей (особенно – люди состоятельные), наоборот, всецело погружены в развлечения, всецело заняты мыслью о забавах и удовольствиях. С утра до ночи они только и перебегают от одного удовольствия к другому. Надоест им то или другое развлечение, они бросают его и выдумывают новое; прискучивает им и это, они обращаются к следующему, и так далее, без конца. И им так же, как и людям, погруженным в наживу, некогда подумать ни о Боге, ни о своей душе, ни о своих высших обязанностях к ближним. Им так же, как и тем, храм Божий – помеха для разнообразных развлечений. Во время дневной службы Божией они то отдыхают от проведенных без сна ночей, то приготовляют что-нибудь новое для вечерних удовольствий.

Одним словом, те и другие люди всецело преданы земной суете, всецело поглощены одним только земным. Так как у таких людей все духовные способности всецело направлены к одному только низменному, то душа их становится неспособной ко всему высокому, становится неспособною к общению с своим Создателем. Вследствие этого спасающая благодать Божия, витающая близ каждого человека отдаляется от него; отстраняется от него и ангел-хранитель. Вот тогда-то диавол и получает к человеку доступ и выискивает всякий подходящий случай, всякий подходящий повод к тому, чтобы сначала внушить человеку мысль о самоубийстве, а потом привести его и к самому самоубийству.

Обычно подходящим к тому случаем бывает какое-нибудь большое горе. Человек удручен, у человека лежит тяжелый камень на душе. Любовь к жизни на некоторое время у него пропадает, жизнь становится тяжела. У человека, которого охраняет благодать Божия и ангел-хранитель и к которому, следовательно, не может подойти диавол, эта горечь, эта тяжесть от несчастья скоро сглаживается. Он скоро сживается с горем и снова вступает в обычную колею жизни: люди ведь созданы такими, чтобы с течением времени забывать всякое горе, хотя бы и тяжелое. Человеку же, от которого благодать Божия и ангел-хранитель отступили, – в то время, когда его посетило горе – войти в свою обычную колею жизни мешает диавол. Подступив к человеку, он с одной стороны в его мыслях усиливает это несчастье, старается показать, что несчастье очень и очень тяжело, даже непоправимо, что после этого несчастья жизнь для него погибла. С другой стороны диавол услужливо наводит человека на мысль, что есть легкий выход из этого тяжелого положения: стоит ему только накинуть на себя петлю или броситься в воду – вот и конец всему горю и несчастью. И если человек в это столь опасное для него время не принял никаких мер к защите себя, то он погиб: диавол доводит его до самоубийства.

Во-вторых, для адского замысла диавола, для привлечения им к самоубийству, доступны те, кто ведет жизнь полную пороков и преступлений, – например, кто сильно предан пьянству, разврату, чрезмерной жадности, зависти, кто склонен совершать и совершает клятвопреступление, убийство, кто бессовестно клевещет на своего ближнего, обкрадывает или всяким способом обирает ближнего своего. Таким людям при удобном случае диавол еще легче может внушить мысль о самоубийстве и довести до него, чем людям, только предавшимся чрезмерной суете. Ибо у людей, занятых чрезмерной заботой о земном – по большей части еще не утрачены ни совесть, ни вера в Бога. Стало быть, в душе их искра Божия совсем еще не погасла: она еще тлеет, хотя, может быть, и под грудой пепла. При благоприятном случае эта искра Божия еще может снова воспламениться, и даже разгореться в пламя и снова привлечь к человеку отошедшую от него благодать Божию и ангела-хранителя, а стало быть, – она может и не допустить к нему диавола с его адским замыслом, а если он уже успел подступить к человеку, то и прогнать его.

Совсем иначе обстоит дело у людей, всецело окунувшихся в омут порочной и преступной жизни. У таких людей, – за малым исключением, – совесть уже сожжена, вера в Бога потеряна, никакой любви к ближнему уже нет. Одним словом, искра Божия совсем погасла. Благодать Божия, охраняющая людей, и ангел-хранитель для них, можно сказать, не существуют, вследствие чего диавол, доводя большинство из них до той или другой постыдной и нехристианской кончины, довольно значительную часть их приводит к самоубийству. От того-то такие люди легко относятся к столь преступному прекращению своей жизни. Намереваясь сделать какое-нибудь тайное преступление, – например, произвести растрату чужого (общественного или казенного) имущества, или отправляясь на какое-нибудь явно преступное предприятие, – например, на разбой, такие люди – заранее решают покончить с собой в случае, если исход их дела окажется неблагоприятным. Они даже намечают, как им это сделать.

Так, желающий произвести тайную растрату чужого имущества имеет наготове яд или револьвер, чтобы в случае обнаружения своего поступка поскорее принять этот яд или поскорее пустить пулю себе в лоб. Идущий на разбой десять пуль готовит на своего ближнего, которого он идет грабить и убивать, а одну или две пули – для себя, чтобы в случае явившейся опасности быть схваченным, не дожидаясь этого, поскорее покончить с собой. Так близок к этим людям диавол. Он является полным господином над ними, полным распорядителем их жизни. А иногда он даже вселяется в них всем своим существом, а потом, овладев их душой, доводит и до самоубийства, как это случилось с корыстолюбивым Иудой Искариотом, предавшим Иисуса Христа иудейским первосвященникам за 30 сребреников.

В-третьих, для привлечения к самоубийству диаволу доступны дети людей порочных и преступников. Родители своим воровством и хищением, ростовщичеством и взяточничеством, пьянством, развратом, разбоями и убийствами, своим безбожием и кощунством и прочими пороками и преступлениями – навлекая на себя гнев Божий, вместе с тем навлекают его и на свое потомство, на своих детей. Ибо Господь Бог, как обещал Он Сам,наказывает детей за вины отцов до третьего и четвертого рода (). Стало быть, беззакониями удаляя благодать Божию и ангела-хранителя от себя, беззаконники удаляют их тем самым и от своего потомства, от своих детей. Отсюда, дети их вполне доступны диаволу и вполне беззащитны. В этом случае они находятся даже в худшем, даже в более печальном положении, чем их родители. Ибо их родители, происходя от своих родителей, не столь порочных, каковыми они стали сами, по крайней мере в своем детстве не были чадами гнева Божия, по крайней мере в своем детстве не были лишены благодати Божией. Этой благодати они лишились уже позже, когда во время своей жизни (иногда довольно продолжительной) наделали много преступлений, когда в течение ее вполне окунулись в омут всякого порока и разврата. А их дети, как порождения людей уже порочных и лишившихся благодати Божией, с самого малолетства не имеют благодати Божией и если лишены правильного, разумного, религиозно-нравственного воспитания, то с самого малолетства являются почти беззащитными и легко доступными диаволу. А если кто из них, вступая понемногу в жизнь, и сам с своей стороны начинает жить порочно и к беззакониям родителей, которые легли на его голову, и сам от себя прибавляет еще немало беззаконий, такой и вовсе ничем не огражден от диавола. С самого малолетства уничтожая большое число таких людей всевозможными способами (различными повальными детскими болезнями, огнем – при пожарах, водой – при падениях в реку и прочими), диавол многих их тех, которые пережили детство и вступили в юношеский возраст, легко успевает довести до преступного конца.

Оттого-то в последнее время и бывает так много случаев самоубийства в среде нашей молодежи. Теперь мы постоянно слышим и видим, что один молодой человек застрелился, другой зарезался, третий повесился. Или, что одна девушка бросилась в воду, другая выпила отравы, третья бросилась под поезд железной дороги. Кончают самоубийством не только юноши и девушки в 17-18 лет, но даже чуть не отроки и отроковицы, в 10-11-12 лет. Так успешно действует диавол между нашими детьми… Конечно, такое самоубийство происходит как бы не просто, как бы не без благовидной и надлежащей причины или повода. Такую причину и такой повод диавол найдет. Для него все дело только в том, чтобы иметь свободный доступ к юноше или девице, а за подставлением причин и поводов к самоубийству у него дело не станет, он найдет их всегда и сколько угодно.

Поэтому-то мы видим и слышим, что один юноша кончит самоубийством потому, что безумно полюбил молодую девушку, а она от него отвернулась и не ответила на его любовь. Другой покончил свою жизнь потому, что совершил неприглядное дельце против своих товарищей, а оно открылось и ему стало стыдно смотреть им в глаза. Третий – потому) что счел себя незаслуженно оскорбленным, а отомстить за свое оскорбление почему-либо не мог. Девиц приводят к самоубийству – тоже отвергнутая мужчиной любовь, потеря девической чести, неполучение желаемой свободы в семействе, бедность и трудность содержания себя. У детей в 10-11-12 лет поводом к самоубийству служат: плохая отметка учителя за неприготовленный урок, выговор начальника за плохое поведение (особенно, если этот выговор был произведен в присутствии всех товарищей), наказание родителей за проступок или шалость, боязнь получить такое наказание. И мало ли каких причин или поводов может подставить диавол для вовлечения детей беззаконника к самоубийству? Имея более или менее свободный доступ к ним, он соблазнами прежде вовлечет их в те или другие тяжелые и несчастные (а то просто и кажущиеся для них таковыми) обстоятельства, а потом уже эти обстоятельства в глазах их он представит особенно несчастными, особенно важными, – такими, вследствие которых человеку не стоит больше жить, вследствие которых человеку скорее нужно покончить с собой, чтобы больше не мучить себя и окружающих.

Иногда диавол наталкивает молодежь на самоубийство как бы по высоким побуждениям, по причинам, по-видимому, высокого свойства. Так, например, некоторые кончают с собою потому, что видят между людьми много зла, следовательно, как бы не выносят пошлости человеческой жизни, как бы вследствие высоты и чистоты своей души не могут помириться с человеческой неправдой, царящей на земле. Выходит, что человек является как бы выше всех других, следовательно, ему как бы нечего делать на грешной земле. Так может обольстить диавол. А некоторые кончают самоубийством и просто потому, что им «надоело жить», что они «не находят цели и смысла в жизни» (Человек еще и не жил, а уже ему надоела жизнь!!)

Это можно объяснить так. От родителей за беззакония их дети не получили надлежащего здоровья телесного и душевного, не получили хорошего, здорового самочувствия, не получили любви к жизни . Вследствие этого жизнь для них является ненужной и нежеланной, особенно, если она по тем или другим обстоятельствам складывается не вполне хорошо, – не так, как им бы хотелось. Этим недовольством их пользуется диавол и, имея более или менее свободный доступ к ним, легко наводит их на мысль, что «им не для чего жить», что «нет смысла в жизни» и что самым лучшим исходом для них будет могила. Несчастные молодые люди скоро поддаются на это и в итоге совершают самоубийство.

Вот какие поводы и вот сколько их может найти диавол для тех юношей, девиц и отроков, к которым он получил доступ по вине их родителей. Между тем, родители не понимают этого. Видя в гробу своего молодого сына или свою молодую дочь, может быть, единственную опору своей старости, они горько плачут и, отыскивая причину происшедшего, винят в этом и того и другого, винят и людей, и различные несчастные обстоятельства, между тем как главные и, можно сказать, единственные виновники этого – они сами.

Впрочем, иногда по попущению Божию диавол при своей неизмеримой адской хитрости успевает внушить мысль о самоубийстве и людям, имеющим за собой те или другие добродетели и показывающим даже некоторую благочестивую настроенность (как, например, той женщине, которая чуть было не упала с моста в Москву-реку). Но у таких людей мысль о самоубийстве бывает мимолетной: она не крепко укореняется в сердце. При первом благоприятном случае она скоро выходит оттуда, и человек отрезвляется. Поэтому такие люди не доходят до самоубийства. Мало того, после искушения диавольского они становятся еще более благочестивыми, чем были прежде, так что искушение им приносит одну пользу, почему и допускается для них Господом.

Здесь кто-нибудь может спросить, почему же не все люди, к которым диавол имеет, по-видимому, одинаковый доступ, кончают самоубийством? Ибо мы часто видим, что некоторые люди ведут, по-видимому, одинаковую жизнь или являются детьми одинаковых преступников и развратников, между тем одни из них кончают самоубийством, другие – нет. Что же это значит?

Разгадка этого недоумения кроется в обстоятельствах жизни того или другого человека и ее всегда можно найти, если только глубоко проникнуть в жизнь этого человека. Ибо у многих людей могут быть и часто бывают благоприятствующие обстоятельства, которые так или иначе помогают им удержаться от самоубийства. Так, например, два человека одинаково плохой нравственности, или два одинаковых по своим действиям преступника могут отличаться друг от друга по своей воле. Один имеет твердую волю, другой – слабую, вследствие чего последний, в случае каких-нибудь несчастных обстоятельств, скорее может поддаться искушению диавола прибегнуть к самоубийству, чем первый. Это – во-первых. Во-вторых, один, совершая различные преступления, всякий раз может чувствовать угрызения совести и раскаиваться.

В своей душе сознавая свою виновность (хотя бы его раскаяние и не приводило к исправлению жизни). Другой же – человек озверелый: его душу нисколько не трогают людские страдания, которые он причиняет своими преступлениями. Первый все-таки выше второго и заслуживает некоторой Божественной милости по сравнению с ним. В-третьих, за одного, может быть, какой-то родственник приносит Господу Богу то или другое ходатайство (помолится, подаст на проскомидию просфору о его здравии), за другого же никто этого не делает. Первый все-таки имеет около себя больше постоянной охраны Божественной благодати, чем второй. В-четвертых, за заслуги того или другого человека, угодившего Господу своими добродетелями, Господь Бог обещал миловать его потомков, смотря по важности этих заслуг, даже до тысячи родов (). И вот, иной преступник, может быть, имеет среди своих предков человека добродетельного, за которого ему и оказывается некоторая милость (говорим «некоторая», потому что за свои преступления он все-таки даст заслуженный им ответ Богу) и диавол к нему не может подступить так близко, как к другому, такому же преступнику, но у которого нет этого счастливого обстоятельства. И много может быть у людей благоприятствующих обстоятельств, благодаря которым они не доходят до самоубийства, хотя, по-видимому, и должны бы дойти (если сравнить их с окончившими жизнь свою преступно). Всей глубины жизни каждого человека мы не знаем и не можем знать: она известна только одному Богу.

Велик и тяжел грех самоубийства, – так велик и тяжел, что, кажется, нет другого, равного ему по тяжести, греха. Человек не может самовольно распоряжаться, когда ему кончать свою жизнь. Распорядитель этого – Господь Бог; Он дал человеку жизнь, Он и возьмет ее от человека обратно, когда это будет нужно, когда это будет угодно Его Промыслу. А раз человек самовольно кончает с собою, самовольно отнимает у себя жизнь, тут является одно из двух, – или явное, намеренное противление Богу или полное неверие в Его существование. То и другое – великий и непростительный грех. В самом деле, может ли заслуживать какого-либо снисхождения, а тем более – прощения, явное сознательное противление человека Богу? Ведь человек, лишающий себя жизни, как бы так говорит Господу Богу: «Что мне до того, что Ты не велишь распоряжаться своею жизнью по своему усмотрению? Мне нет дела до Тебя, а потому, как мне нравится, так я и поступаю с собою». Не заслуживает никакого снисхождения и прощения также и неверие в Бога. Жизнь человеческая дает нам столько доказательств бытия Божия, что всего нельзя пересказать и описать. Особенно много доказательств представляет нам жизнь христианина, члена Христианской церкви. В Христовой церкви совершается множество чудес и чудес разительных, – только слепец или намеренно закрывший глаза не видит их. Да, наконец, существование самого человека, существование видимого мира с его дивными красотами уже есть чудо, показывающее существование великого Создателя вселенной. Как же не верить в Господа?

Кажется, никто из грешников в будущей жизни не будет так тяжело мучиться, как самоубийца. Будущее мучение самоубийцы, по сравнению с мучением других преступников и беззаконников, усугубляется еще вследствие двух причин. Именно всякий преступник и беззаконник, а особенно – великий, за свои преступления и беззакония получает себе в той или другой мере возмездие еще на земле. Стало быть, тем или другим мучением, тем или другим наказанием, понесенным в земной жизни, он хотя отчасти отплатит за свое преступление. Потому в жизни будущей, если он и получит себе возмездие, все-таки оно будет назначено ему несколько легче. Для самоубийц же возмездие во всей своей полноте остается на будущую жизнь. Во-вторых, за всякого преступника и беззаконника, умершего по-христиански, можно совершать церковный помин. От этого душе его будет большое облегчение. За самоубийцу же, если он лишает себя жизни в здравом уме, по Церковным правилам никакого помина совершать не положено. Вследствие всего этого самоубийц в будущей жизни ожидает наказание более тяжелое, чем какое достанется на долю других беззаконников.

Один старичок рассказал своему приходскому священнику следующее . «Был у нас храмовый праздник Димитриев день (26 октября). А известно, что у нас как праздник, так и пьянство. Отец мой любил выпить. Мне в ту пору было лет восемь или девять. Как теперь помню, к нам пришли гости; отец подгулял с ними и с ними же пошел к отделенному от семьи своему старшему сыну. Вздумал и я пойти туда же. Между домами был у нас переулочек, такой тесный, что человеку только пройти. Бегу я мимо этого переулочка и вижу, что отец-то мой и висит в петле на какой-то перекладинке. У меня ноги и подкосились: страшно испугался я. К тому же показалось мне, что возле отца стоит какое-то страшилище, черное, большое, щетинистое, а глаза у него, как угли раскаленные, так и сверкали. Я собрал все свои силы и бросился в дом к брату. Пьяные гости там шумели, пели песни, кричали. Я, насилу переводя дух, объявил им о том, что видел. Брат и все гости в испуге бросились в переулочек и увидели отца в петле. Посудили, порядили, да тут его и оставили, только на ночь нарядили караул. Не помню, долго ли тут караулили его, но, наконец, по приказу начальства похоронили в лесу и не отпевали, Крепко жаль было мне отца и часто думал я о нем. А когда я вырос, да женили меня, и стал я жить и работать, то отец и вовсе не сходил у меня с ума. И начал я по ночам молиться Богу, чтобы Он открыл мне, где теперь отец мой. Вот однажды я вижу во сне, какой-то человек спросил меня: «Ты хочешь знать, где твой отец?» Я говорю: «Да, желал бы увидеть его». – «Пойдем со мною», – сказал тот. Долго мы шли, не умею сказать, где это было, точно в каком-то темном лесу. Только, чем ни дальше мы шли, тем земля под ногами становилась все горячее, так что жгло ноги. Наконец, дошли мы до такого места, где из земли выходил сильный огонь, и на большой долине слышу я шум и треск. Мой проводник подводит меня ближе и ближе, даже против моей воли. Мне уже стало страшно и невыносимо от жару. Вижу, в пламени постоянно показывались люди; их выбрасывало из пропасти, как будто вместе с огнем, а потом они опять низвергались в огненную бездну. Лицо и все тело их были черны, как уголь. Стоны и вопли их были ужасны. «О Господи! – сказал я, – вот где, видно, мучатся грешники!» – «Туг и твой отец», – сказал мне мой проводник». Какие же меры нужно принять человеку против самоубийства? Что нужно делать человеку, чтобы избежать его? Трудно бывает бороться человеку, когда у него уже появится мысль о самоубийстве. А потому, первая и самая главная обязанность, это – заботиться о том, чтобы не дерзнуть даже и помыслить о возможности насильственно покончить с собой. Для этого с одной стороны, каждый христианский ребенок должен получать хорошее, христианское воспитание. С другой стороны, и каждый взрослый, ответственный за свои поступки, должен стремиться быть истинным христианином, укреплять свою веру в Бога, держаться уставов Святой Церкви. Истинному христианину не придет в голову мысль о самоубийстве. И если бы он по своей человеческой слабости, вследствие несчастных жизненных обстоятельств и пал, если бы диавол адской хитростью нашел бы доступ и к нему, как-нибудь успел бы вложить ему мысль о самоубийстве, то Божественный Промысл, охраняющий всякого благочестивого человека, не оставил бы его без поддержки, на произвол судьбы, не дал бы диаволу восторжествовать над ним. Господь Сам пришел бы ему на помощь, Сам, Своею благодатью, чрез ангела-хранителя или чрез кого-либо из Своих угодников спас бы его от лютости врага рода человеческого, – и такое борение с дьявольским искушением послужило бы человеку только на пользу.

У московского купца Адриана Налетова служил приказчик Василий Дурденевский. Он был человек весьма честный и совестливый, и хозяйское добро берег, как свое. Налетов торговал бумажной пряжей, посылая ее на возах по деревням и продавая на базарах. Этой торговлею и заведовал Дурденевский. В двадцатых годах девятнадцатого столетия такая торговля была в большом ходу. Переезжая с возами из одного села в другое, Дурденевский, по множеству покупателей, занятый отпуском товара и расчетами, не мог на месте продажи проверять ни вырученных денег, ни количества проданного товара. Он делал это по вечерам, когда останавливался на постоялых дворах для ночлега. Однажды ночью, проверяя вырученные деньги и наличный товар, он не досчитался 10 пудов пряжи на сумму около 1300 рублей ассигнациями. Это чрезвычайно встревожило его. Б это время ему нужно было возвратиться к своему хозяину в город Шую Владимирской губернии, Как человек весьма честный, совестливый и больше всего опасавшийся подозрения от своего хозяина в обмане или краже, Дурденевский не знал, что делать. Чем дальше он припоминал, куда девалась пряжа, и чем больше думал, как он объяснит хозяину свою потерю, тем больше смущался и находил свое положение безвыходным. В отчаянии он решил лишить себя жизни, – утопиться ночью в реке, которая была на пути в Шую. Поднявшись рано с постоялого двора в том же смятении духа, Дурденевский, не доезжая еще до реки, от изнеможения уснул в телеге. Во сне он видит старца, который говорит ему: «Что это ты хочешь делать? Ты забыл, что пряжу ты отпустил такому-то (при этом старец назвал и имя покупателя)». Дурденевский тотчас же проснулся и вспомнил, что действительно этому покупателю он отпустил в долг 10 пудов пряжи, по его мнению пропавшей. Придя в себя и осмотревшись, он заметил, что реку, в которой он хотел утопиться, он уже проехал и лошадь его сама собою остановилась против ворот Николо-Шахминского монастыря (в Шуйском уезде). На монастырских воротах он увидел икону святителя Николая Чудотворца, и вразумление, полученное им во сне, не мог приписать никому другому, кроме святителя Николая. С тех пор до конца своей жизни он с особенным благоговением чтил святителя Николая и ежегодно накануне праздников, установленных в честь этого святого, приглашал в свой дом священника для совершения всенощной, а также молебна угоднику Божию .

Если человек будет жить честно, благочестиво, по-христиански, он не только сам будет окружен благодатию Божиею, охраняющей людей от диавола, но и дети его вместе с ним получат эту охрану. Иначе не только сам он никогда не доведет себя до преступного конца, но и детей своих спасет от него. Вот первое средство от самоубийства.

Но это средство, так сказать, предварительное, предохраняющее от желания покончить самоубийством. Что же делать человеку, если это желание уже явится у него, если он вследствие ли своего плохого воспитания, или вследствие уклонения с правильного жизненного пути не смог, не сумел предохранить себя от него, или иначе, – что делать человеку, если диавол нашел к нему доступ и успел внушить ему преступную мысль о самоубийстве? Можно ли предпринять что-нибудь тогда и удержать себя от столь преступного конца?

Так как у желающих покончить с собою обычно появляется невыносимая тяжесть на душе, тоска, отчаяние, отвращение к жизни, то некоторые, думая все это изгнать из себя, а вместе с этим удалить и засевшую мысль о самоубийстве, прибегают к различным развлечениям и удовольствиям. Но это не поможет человеку. Пожалуй, развлечения и удовольствия иной раз могут сослужить ему службу, но только в том случае, когда мысль о самоубийстве у него мимолетная, как бы случайная (да и то не всегда). Но раз эта мысль у человека засела твердо, так сказать, укоренилась, то всякие развлечения, всякие удовольствия, всякие забавы и утехи скоро надоедят ему.

Против желания покончить с собой нужно средство другое. Именно. Главный виновник человеческих самоубийств есть диавол. А против диавола средство одно, – обращение к вышней помощи, молитва к Богу. Но тут нужно сказать, что людям, чтобы избавиться от навязчивой мысли о самоубийстве, приходится молиться Богу, приходится просить Его не в равной мере, приходится приносить Ему молитву, так сказать, не одинаковой силы. Одному достаточно произнести вслух всесильное имя Господа Иисуса Христа или сотворить крестное знамение – и мысль о самоубийстве, а с нею и опасность его, сейчас же исчезнет. Другой же молится, и все-таки не может избавиться от неотвязного желания покончить с собой. Все дело в том, насколько человек в данное время удален от благодати Божией и от ангела-хранителя своего, которые охраняют христианина, – удален по своей ли вине, благодаря своим беззаконным делам, или по вине своих родителей-беззаконников. Другими словами, все дело в том, как близко подступил к человеку диавол. Если диавол, успев внушить человеку мысль о самоубийстве, держится от него все-таки в некотором отдалении, если он не смеет, следовательно, не имеет еще силы приступить к нему близко, то человеку придется употребить борьбы с своим преступным желанием меньше. Если же, наоборот, диавол подступил к человеку близко и, так сказать, в значительной мере овладел им, то туг требуется упорная борьба, требуется усиленная молитва к Богу о своем спасении, – и при том, смотря по большей или меньшей близости диавола к человеку, и борьба должна быть более упорная или менее упорная, а также и молитва к Богу – более усиленная или менее усиленная.

А то нередко у нас случается так, что некоторые охваченные неодолимым желанием покончить с собою, сходят два-три раза в храм, помолятся Богу (может быть, даже и без особенного усердия), а потом, так как мысль о самоубийстве не покидает их, приходят в отчаяние и говорят: «Я молился Богу, просил Его избавить меня от самоубийства, но Он не избавляет. Что ж пользы от молитвы, когда она не помогает?» Каждому из таких людей нужно сказать: «Вот что человек! Было время, когда желания покончить с собою у тебя не было. Это значило, что около тебя были благодать Божия и твой ангел-хранитель, которые охраняли тебя от всего пагубного, от всех козней вражьих. Но ты своими беззакониями отогнал их от себя, ты сам все сделал, чтобы твои охранители удалились от тебя. Они и удалились. Теперь, если хочешь, чтобы от тебя отступило преступное желание самоубийства или иначе, если хочешь, чтобы к тебе снова вернулись и благодать Божия, и твой ангел-хранитель, то заслужи их снова. Ты удалял их от себя долго: по милости и долготерпению Божию они долго не хотели уходить от тебя; так и теперь ты должен заслуживать их долго. Господь Бог хотя в бесконечной мере и милостив, но Он в бесконечной мере и справедлив, правосуден. По этой справедливости Своей, по этому правосудию Своему Он потребует от тебя и соответствующих усилий, соответствующих трудов и молений о возвращении тебе Своей благодати и твоего ангела-хранителя».

Да и в самом деле, нельзя же думать так, что беззаконничал-беззаконничал человек, отгонял-отгонял этими беззакониями своих охранителей, а потом, когда потребовались оные охранители, то вдруг и подавай их ему по первому его прошению. Так не бывает даже у людей, которые не особенно склонны соблюдать точную справедливость, тем более так не будет у Господа Бога, Существа бесконечно справедливого и правосудного.

Потому, человеку которым овладело непреодолимое желание покончить с собою, нужно настойчиво, усердно просить Господа Бога о помощи, нужно настойчиво, усердно просить Его, чтобы Он возвратил Свои дары, от которых человек в свое время отказался: благодать Божию и ангела-хранителя. Человек должен ходить в храм к службе Божией не раз и не два, как делают это некоторые, а постоянно. Он должен обратиться к пастырю Церкви и просить его молитв о себе, вместе с тем прибегнуть к спасительным Таинствам – Покаянию и Причащению, в которых подается людям благодать Божия, очищающая от всякой греховной скверны и нечистоты. В случае, даже если и то не поможет (что, впрочем, случается редко), то нужно обратиться к особенным молитвенникам Христовой Православной Церкви, – кого удастся найти. И уже у них просить за себя молитв к Господу Богу. Господь Бог не отринет ищущего и просящего, – если не ради молитв его самого, то ради молитв Святой Церкви, ради молитв пастырей и молитвенников Господь избавит его от самоубийства. Тоска человека, тяжесть душевная, отчаяние пропадут сами собой, в душе его воцарятся мир и спокойствие. Вместо тоски и тяжести, вместо отчаяния наступит радостное, блаженное состояние, и человек сам будет удивляться тому, как он мог дойти до мысли о самоубийстве, будет даже содрогаться душой, как он смел и помыслить о таком великом грехе. Милость Божия безгранична, нужно только не унывать и не отчаиваться, нужно только обращаться к Подателю всех благ, Господу Богу.

Но нередко человек, у которого появилась мысль о самоубийстве, доходит до такого душевного состояния, что сам по себе вовсе не имеет охоты освободиться от этого преступного желания. Диавол настолько овладевает человеком, что тому кажется даже некоторым блаженством поскорее покончить с собой: по крайней мере, в своем насильственном прекращении жизни он думает найти вечное успокоение от охвативших его тоски и отчаяния. Тогда всякое старание окружающих отговорить, удержать человека от самоубийства для него будет неприятно; всякую попытку ближних остановить его он будет считать даже неприязнью к себе, непрошенной помехой своему, как ему думается, благому начинанию. Как быть с таким человеком? Что делать с ним?

В этом случае на помощь ему должны прийти близкие и знакомые, люди, любящие его. И прийти на помощь должны опять-таки главным образом средствами духовными, – молитвою за него Богу и испрашиванием ему высшей помощи. Прося Господа Бога, они должны обратиться также с просьбой к священнику, чтобы и он помолился за несчастного, так или иначе постарался бы уговорить его самого обратиться к Богу, к святым таинствам Церкви, если, конечно, человек не потерял еще способности сознательно исполнить это). И общая молитва, общее старание родных несчастного вместе с священником, при помощи Божией, приведет к желанной цели, по слову апостола Божия: Молитесь друг за друга, чтобы (вам) исцелиться (). Ведь молитву за других, за своих близких Господь Бог охотно принимает, как Он показал это чрез Своего Сына. Иисус Христос по просьбе родных и близких изгонял бесов, исцелял всяких больных и расслабленных, например, изгнал беса из дочери хананеянки, исцелил сына царедворца, исцелил слугу Капернаумского сотника. Как Иисус Христос делал это во время Своей земной жизни, так и теперь Он по усердной молитве родных и пастыря Церкви избавит человека от самоубийства – от задуманного великого зла, от козней восторжествовавшего над ним диавола.

Примеры тому в нашей жизни нередки. Священник Антоний Манжелей рассказывает следующее . В его приходе жил один крестьянин, который занимал должность домашнего сельского землемера. Часто бывая на мирском сборе, где обычно все дела решаются с рюмкой, землемер до того привык к водке, что, кажется, не мог без нее жить. Когда на сборе ему выпить почему-то не приходилось, он заходил в кабак и напивался пьяным уже здесь. Жена его, женщина умная и рассудительная, постоянно, когда он бывал трезв, умоляла его бросить водку, но ее мольбы только раздражали землемера и он стал ненавидеть ее, а так как вместе с ней об этом же просили его дети, то в конце концов ему стало ненавистно все семейство. Ненавидел он и родителей жены, – своих тестя и тещу, – которые, часто бывая у него, тоже делали попытки отучить его от водки. От ненависти к окружающим он впал в какую-то тоску. День ото дня ему становилось тяжелее и он начал пить больше и больше, а скоро решил: «Все равно, мне назад уж не возвращаться; оставить водку не могу, семейству я опротивел. Для чего же мне жить? Лучше покончу с собой». При этой мысли он стал веселее, и начал обдумывать, как исполнить свое намерение без какой-либо помехи. Жена, заметив такое его решение, зорко следила за ним и не оставляла ни на минуту, ни днем, ни ночью. Однажды, выйдя из избы, он взял в сенях веревку и пошел в скотный загон, чтобы там повеситься. Увидев это, жена бросилась туда. Но, по ее словам, в загоне она в первую минуту увидела не мужа, а какое-то страшное чудовище. Ею овладел страх. А тут еще два вола и корова, находившиеся в загоне, тоже испугавшись чего-то, подняли рев и бросились обнюхивать землемера. Тот так сильно ударил кулаком по носу одного вола и корову, что у них из ноздрей полилась кровь. Все это до того испугало несчастную женщину, что она вместо того, чтобы спасать от самоубийства своего мужа, убежала в избу. Тем временем землемер, привязав к перекладине веревку и сделав из нее петлю, набросил ее на свою шею. Но Господь Бог, очевидно по молитвам жены и детей не дал совершиться 6еде. Едва успел землемер повиснуть, как старший сын его, ничего не зная, принес корм для скота и хотел войти в загон. Увидев своего отца висевшим, он бросил корм и побежал к матери. Та побежала к соседям. Сбежался народ. Наскоро перерезали веревку и удавленник упал на землю еще теплый, но совершенно без дыхания. Все бросились на колени, прося Господа Бога и Его Пречистую Матерь о помиловании несчастного. Святой Крещенской водой брызнули в лицо бездыханного, и несчастный грешник ожил. Мутным взором окинул он всех присутствовавших и вместо слов и слез благодарности из уст его полилась брань.

Придя в себя, он еще больше возненавидел жизнь и свое семейство. Ему хотелось умереть во что бы то ни стало; слезы и просьбы семейства, стоявшего пред ним на коленях, не в силах были умягчить его. С криком он убежал в сборню, где потребовал, чтобы его отправили в. волость, что и было исполнено сборнею до рассвета другого дня. Отправив мужа с надежным караулом в волость, жена поспешила к священнику. Тот посоветовал ей немедленно отправиться вслед за своим мужем и там обратиться к местному священнику, к которому ей дал письмо. В письме священник просил своего собрата употребить все старание, чтобы отговорить несчастного от его пагубного намерения и наставить на путь истинный. В волости добрый священник, получив письмо от сослуживца, с жаром принялся за обращение грешника. Но дело почти не подвигалось. На все доводы и убеждения священника землемер говорил одни грубости. «Какое вам дело до меня? – кричал он в исступлении, – Я вас не трогаю, – отвяжитесь от меня». Поговорив с ним часа три и кое-как убедив его перекреститься с полным пониманием три раза, священник ушел, посоветовав его родным, а особенно жене с детьми, быть при нем неотлучно и обращать свой мысленный взор к Господу Богу, дабы Он, Милосердый, коснулся Своею благодатию его ожесточенного сердца.

Озлобленный и все больше и больше желавший себе смерти, как какого-нибудь благодеяния, землемер упорно стал требовать отправить его в уездный острог, надеясь по дороге найти какой-нибудь удобный случай покончить с собой. Но все родные по общему уговору усиленно стали просить его отправиться с ними в , чтобы выслушать молебен с водоосвящением, на что он после долгих упрашиваний, наконец, согласился. Церковь была уже растворена и в ней землемера ожидал священник с причтом. Начался молебен. Во время водоосвящения священник пригласил землемера преклонить колена. Тот повиновался. В эту же минуту у него на сердце стало легче и теплее, так что он мысленно произнес: «Боже, буди милостив ко мне грешному!» – и с этими словами пал на землю. Вдруг на него напал такой страх, что он вскочил и готов был уже кричать или бежать из церкви. Но священник кротко сказал ему: «Молись, друг!» Эти слова священника заставили землемера снова упасть и снова произнести ту же молитву: «Боже, буди милостив ко мне грешному!» По телу у него пошла необыкновенная дрожь и он весь затрясся. Священник, обратившись к народу, наполнявшему храм, сказал: «Будем все молиться!» Вместе с тем он сказал и несчастному: «Молись и ты, друг!» При этих словах землемер затрепетал и, пав на пол храма, громко закричал: «Боже, буди милостив ко мне грешному!» Слезы полились из его глаз. А когда священник, погрузив в чашу святой крест, поднял его и троекратно осенил им голову землемера, омочив ее водой, то все присутствовавшие и сам землемер увидели, что над ним появился столб дыма. С этих минут во все остальное время молебна землемер чувствовал себя все лучше и лучше. В сердце у него появилась какая-то особенная, благодатная теплота и он зарыдал, как ребенок… От радости и умиления плакали и все присутствовавшие.

После этого землемер впал в сильное изнеможение; его вынесли из церкви на руках. Теперь он уже не захотел ехать в острог, чего прежде так домогался. Ему все стало дорого и мило, – и все родные его, и семейство, и брошенное им хозяйство, так что он с радостью возвратился домой. По совету своего священника он стал говеть, а потом после нескольких посещений храма он исповедался и причастился святых Тайн. С этого времени землемер бросил пить водку и стал вести добродетельную жизнь .

Дорогой читатель! Никогда, ни при каких обстоятельствах не поддавайся диавольскому искушению покончить с собой. Вынеси все – и стыд, и позор, и безысходную нужду от бедности, и тюрьму, и каторгу, и страшное душевное мучение, но не кончай жизни самоубийством. Всякое земное мучение, какое приводит человека к самоубийству, есть тысячная доля того, что придется терпеть ему в будущей жизни за это преступление. А чтобы сбросить с себя невыносимую душевную тяготу, толкающую людей покончить с собою (в случае, если появится она), обратись к Заступнице рода христианского и проси Ее помочь тебе в твоем несчастье, проси Ее избавить тебя от беды. Может быть, ты и не сразу получишь помощь и душевное облегчение, но не унывай. Ходи в храм, – проси Господа, и непременно получишь избавление себе, ибо просящему не будет отказано, как сказал Спаситель: Просите и дано будет вам; ищите и найдете; стучите и отворят вам ().

3. Протоиерей

О самоубийстве

Ответы на вопросы

Вопрос: Отчего происходят самоубийства?

Ответ: Самая главная причина самоубийств – языческий взгляд на жизнь, мнение, будто человек после смерти больше не существует, будто смерть для него – уничтожение. Считают, что животное, умирая, пропадает навсегда, так и все человечество, вся видимая природа некогда исчезнут безвозвратно, почему не стоит и для человечества или в пользу потомства приносить какие-либо труды или приношения. Престарелый или несовершеннолетний, мужчина или женщина, ученый или неграмотный, князь или сторож лишают себя жизни, находясь в полном уме и сознании. Но будьте уверены, все эти лица ужаснулись бы и мысли о самоубийстве, если бы в них была вера в загробную жизнь, если бы они по Слову Божию и святоотеческому учению ясно представляли себе Страшный Суд Христов и вечную муку грешников. Только при наличии этой причины все другие причины к самоубийству получают свою силу. Неверием собственно объясняются и такие загадочные самоубийства, к которым по-видимому не было никаких причин – ни нужд, ни долгов, ни пьянства, ни угнетений. Неверующий в бессмертие души не дорожит своей жизнью на этом свете, потому что не видит в ней высшего смысла и значения: это жизнь, по его мнению, только «животная». Верующий человек и на этом свете живет большею частью долговечно, благодаря своему воздержанию, и за гробом ожидает себе нескончаемой вечности. Между тем он дорожит каждым днем своей жизни и любит жизнь, почему же? Потому именно, что жизнь для него имеет смысл высший – в каждом дне он видит приготовительный срок к вечности.

Вопрос: Но некоторые, решаясь на самоубийство от чьих-либо угнетений, может быть, хотят этим самым отомстить своим угнетателям?

Ответ: Если так, то остается подивиться безумному пожертвованию этих людей своей жизнью на досаду другим! Враги их будут жить, а они простятся с белым светом. Врагам их, пусть вполне виновным в их самоубийстве, пусть это будут действительно самые жестокосердые и развращенные люди, еще остается время покаяться пред Богом и очистить себя от грехов какими-либо страданиями в жизни, а они сами добровольно отказываются от срока для покаяния. Они-то навеки уже погибают. Наконец, крайне неосновательно страдалец считает и последующие свои годы безотрадными. Нет, не все еще для него погибло, не все еще радости в жизни для него закрыты. Богодухновенный Давид уверяет: на мгновение гнев Бога, на всю жизнь благоволение Его; вечерам водворяется плач, а на утро радость (). В воле Божией изменить обстоятельства нашей жизни, по-видимому уже непоправимые.

Вопрос: Что можно сказать о тех людях, которые, совершив преступление под гнетом своей совести поднимают на себя руки?

Ответ: Без сомнения, в самоубийстве этих людей нет ни содействия суду, который бы должен был казнить их (хоть и не смертною казнью), ни искреннего самоосуждения и смирения пред другими, ни богоугодного раскаяния. Эти люди только подражатели Иудину отчаянию. Но и сам Иуда не был ли бы прощен, если бы припал к ногам Спасителя на Тайной Вечери и сказал: «Я согрешил, я допустил страшнейший грех?» Пусть он уже продал неповинную кровь: но Господь Спаситель и проданную им кровь готов был принести, и действительно, принес в жертву за грехи целого мира, в том числе и за него. Так точно и ныне каждый из самых тяжких преступников, пусть совесть говорила бы ему, что он уже не достоин жизни, мог бы быть помилован милосердым Богом. К чему же его отчаяние? Напротив, жестокость мучений его совести – самый сильный урок против отчаяния. Он должен был бы рассудить здесь с собой так: «Если и в настоящей жизни совесть столь жестоко меня мучает, что не рад я существованию на свете, не еще ли сильнее мучения совести постигнут меня в будущем веке? Но там уже никаким оружием не в силах я буду лишить себя жизни. Итак, зачем же мне решаться теперь на самоубийство?.. Лучше уж обращусь к милосердому Богу и буду молить Его о прощении.

Вопрос: Можно ли полностью оправдать самоубийство повреждением разума, иначе говоря, сумасшествием?

Ответ: Всего более оправдывают нынешних самоубийц помешательством, как бы слагают вину насильственной их смерти на Самого Творца, будто бы наделившего их болезненным состоянием мозга и нервов. Всевышний Боже! Можно ли помыслить о Тебе, чтоб Ты, всеправедный и премилосердый, пожелал кому-либо из людей дойти до такого страшного преступления, как самоубийство! Нет, Господь и в природу животных вложил чувство самосохранения. Видим мы, что и ни одно животное не бросается в пропасть, где через минуту обретет смерть, не заходит в глубокую реку, где может утонуть. Напротив, каждое животное – от насекомого до зверя – борется за свою жизнь, старается убежать от тех и даже повредить тем, которые хотят убить его. Стало быть самоубийца в настоящем случае хуже животного. – Известны еще между людьми слабоумные от природы, люди с недоразвитым мозгом, так называемые «идиоты». Но разве и эти не берегут своей жизни?

Вопрос: Однако иногда человек, помешавшийся рассудком, теряет врожденное ему чувство самосохранения. Отчего же увеличились ныне случаи сумасшествия?

Ответ: Есть великое зло в современной жизни, это – торопливость жить. Люди нынешнего века, так сказать, бичом погоняют себя жить. Какое ни возьмите занятие – ремесло, торговлю, любую должность или науку – всюду увидите крайнюю напряженность сил, прибавление к одному делу, которым и можно было бы довольствоваться для существования, еще другого и третьего дела, не просто борьбу за существование, но искание себе гораздо большего, чем требуют личное положение и трудовая жизнь? Тому, кто еще не знаком с этой лихорадочной торопливостью нынешних людей жить, достаточно пробыть один только будний день в каком-нибудь большом городе. И – вот он будет удивлен, зачем это люди так бегут, точно гора на их головы валится. Постоянные же жители города уже довольны подобной толкотней, но отчего? Не в силу здравого рассуждения и сознания, что такова должна быть жизнь человека, а только вследствие собственной возбужденности.
При этом мы встречаемся еще с новой особенностью в занятиях нынешних деловых людей. Нынешние дельцы не так распределяют свои занятия, чтоб были им промежутки отдохнуть, но большей частью выполняют всю работу в один прием. После трудов, конечно, желателен отдых. Но в чем они, обыкновенно, полагают свой отдых? Совсем не в том, чего требуют благоразумие, здоровье и Господь Бог. Например, не в спокойном созерцании красот природы, не в прогулках на открытом воздухе, не в тишине своей семьи, тем более – не в том, чтоб в праздничный день сходить к заутрени и обедне. Неустанная их работа с раннего утра и до вечера, может быть иной раз даже без обеда, в свою очередь и отдыха требуют такого, который бы соответствовал возбужденному их состоянию, то есть взывают их к удовольствиям затейливым, бурным и острым.
Итак, что ж мудреного, что многие из нынешних людей, столько извращая для себя порядок жизни, указываемый природой, создав для себя головные и сердечные боли, испытывая так называемую «утомленность сердца», в заключение всего и приходят к сумасшествию! Конечно, в нынешних умопомешательствах, как затем и в самоубийствах, надобно обвинять так, а не иначе, сложившуюся общественную жизнь, Но ведь в воле каждого человека или жить по законам природы или же дерзко насиловать эти законы, следовать той дорогой в жизни, которую указывает нам Господь в Святом Писании и пример которой оставили нам святые Божий, или же идти за массой широким путем.

Вопрос: Как судит самоубийцу Церковь?

Ответ: «О таковом не подобает быти приношение», т.е. не должно быть поминовения, говорится в правилах церковных. Если его родственники и будут уверять священника, что он поднял на себя руки в сумасшествии: священник должен «со всяким тщанием испытывати», справедливо ли это уверение. Иначе священник сам подпадает осуждению. В номоканоне при большом требнике сказано: «аще убиет сам себе человек, ни поют над ним, ниже поминают его». Да и одно то обстоятельство, что он перешел в загробную жизнь без примирения с Церковью, что умер ни исповедавшись и ни причастившись Святых Тайн, уже составляет достаточное основание для того, чтоб отказать ему в отпевании и поминовении. Но Церковь примет в свои материнские объятия тех из самых намеренных самоубийц, кто, не успев вдруг лишить себя жизни, одумается и прибегнет чрез нее ко Христу, искупителю грешников. Она удостоит этого человека всех Таинств, которых удостаиваются прочие в смертельных болезнях: исповеди, приобщения и елеопомазания.
В отношении же к самоубийцам, которые совсем отреклись от Церкви, и ей остается одно: отречься от них.

Вопрос: Как можно оказаться виновным в чьем-либо самоубийстве?

Ответ: Тяжелая ответственность пред Богом за самоубийцу падает на тех, которые видели его в состоянии отчаяния, и ничем не помогли ему: ни деньгами, ни советом, ни защитой. Так поступили первосвященники иудейские с предателем Иудой. Когда предатель, мучимый совестью, обратился к ним, чтоб найти у них помощь, они бессердечно ответили ему презрением.
Пусть иной человек, выражающий в отчаянии угрозу убить себя, и не возбуждает к себе сострадания, потому что сделался уже противен всем. Любовь христианская не дозволяет нам отступаться и от самых отчаянных людей, которые притом желают, чтоб мы «не вмешивались в их жизнь». Кто может сказать наверное, что наши усилия помочь им, не увенчаются в конце концов успехом?
В значительной степени принимают на себя вину чужого самоубийства те люди, которые оправдывают самоубийц и называют их героями, относят к их самоубийству благородные побуждения или же говорят о ком-либо из них: «Иначе ему (в том положении, каким самоубийца был застигнут) и нельзя было поступить…» В особенности самоубийства усиливались (как знаем из истории), когда их принимали под свою защиту наука и законодательство. Для примера можно привести древнюю языческую философию и законоположения некоторых нынешних государств. Да, чем снисходительнее древние философы начинали смотреть на самоубийства, тем более число их увеличивалось. Наконец, надо щадить от испуга, угроз и других потрясений людей с неустойчивой психикой, пугливых, эмоционально подвижных, чтобы какой-либо жестокостью не толкнуть их к преступной мысли о самоубийстве.

Вопрос: Итак, почему же все возрастает теперь число самоубийств?

Ответ: Самоубийства имеют силу духовной нравственной заразы: иногда в одном и том же месте подряд повторяется несколько покушений на самоубийство, подобно тому, как в больничной палате истерических женщин стоит только одной закричать, и все будут повторять то же. Кроме того, все чаще в современной жизни мы лишаем себя спокойствия духа и, так сказать, отравляем свое существование крайнею озабоченностью внешним благосостоянием, и отсюда – паникой. Мы боимся ныне всевозможных бедствий. Есть такие, которые приходят в дрожь от каждой грозы, от каждой пожарной тревоги, от каждого малого стука ночью, так что и не спят. Другие напрасно подозревают в себе болезнь, от которой будто бы будет им мгновенная смерть; некоторые, находясь в многолюдном собрании, каждый раз представляют себе, что вот тут случится пожар или обрушится потолок, а в безлюдном месте опять боятся остаться одни, не смеют и пройти безлюдным местом. А как много ныне таких, которые при малейшем поводе выходят из себя, чуть не болеют, если не исполняется какое-нибудь их желание! Пугливость и нетерпеливость этого рода овладевают ныне даже целыми массами людей вроде какой-то эпидемии. Что же за причины чрезмерной боязливости нашей, и пред частыми и общими какими-либо бедами? Это именно – возбужденное состояние во всех, крайняя напряженность нервов, нервная слабость, а главное – упадок веры и страха Божия и отсюда отсутствие преданности воле Божией. Так и возрастает ныне число душевнобольных, которые все в высшей степени нервны, и овладевает многими отчаяние до самоубийства.

Случается иногда, что люди кончают с собою в расстройстве умственных способностей или в умопомешательстве. Хотя, по-видимому, самоубийство здесь является случайным, но без участия духа злобы и тут не обходится дело. Нужно думать, что предшествующая жизнь человека не была высока нравственно и давала доступ к нему диаволу, и если диавол по тем или другим причинам не успел привести человека к самоубийству в здравом его состоянии, то он нашел возможность сделать это в то время, когда тот впал в умопомешательство.

Составлено по изданию: «Страшная участь самоубийцы» прот. . Пермь, 1886.

По церковным канонам, самоубийц (к таковым относятся также убитые на дуэли, убитые во время разбоя преступники, люди, настоявшие на своей эвтаназии) и даже подозреваемых в самоубийстве (не принято отпевать утонувших при неизвестных обстоятельствах) нельзя отпевать в храме, поминать в церковной молитве за Литургией и на панихидах. Самоубийц не хоронят на кладбищах около церквей. Есть мнения, что к самоубийцам можно отнести погибших «любителей» экстремальных видов «спорта», ведь они реально осознавая смертельную опасность таких занятий, ради пустой утехи все равно рисковали жизнью. Фактически самоубийцами являются наркоманы, токсикоманы и алкоголики.

Впрочем, в известном дореволюционном руководстве для священнослужителей С.В. Булгакова со ссылкой на постановление Священного Синода от 10 июля 1881 года указывается, что умершие от запоя (если не доказано, что те пили с целью отравить себя алкоголем), не причисляются к самоубийцам, на основании, что«…ибо смерти от запоя предшествует помрачение рассудка, чего не бывает при употреблении других средств к сознательному самоубийству… «. Хотя, явно практически все пьяницы осознают, что чрезмерное употребление алкоголя смертельно для здоровья. Не все просто и в случаях смерти наркоманов от передозировки, поскольку непосредственно пред принятием наркотика наркоман находится в сознании в отличие от запойного алкоголика, принимающего последние уже смертельные порции спирта явно в невменяемом состоянии.

Исключение делается только для самоубийц, страдающих явной психической патологией, и состоящих на официальном психиатрическом учете. В таких случаях необходимо предоставить правящему архиерею вашей епархии справку из психиатрического учреждения, когда-то курирующего этого несчастного, и написать соответствующее прошение с просьбой благословить церковное поминовение такого человека. Практически всегда такое благословение дается…

Кого обманываем себя или Бога?

Однако, как показывает практика, народ наш, особенно из маловеров, церковных «захожан» придает чрезмерное и ложное значение церковному отпеванию, как к некоему магическому действию, после которого усопший автоматически попадает в рай.

Между тем, по учению Церкви, душа человека на третий день после смерти проходит страшные мытарства. В это время душа усопшего имеет большую нужду в молитвенной помощи родственников и Церкви. Чтобы облегчить переход душе в другую жизнь, над гробом родственниками читается канон и псалтырь, а в храме совершается чин отпевания. Первейшее значение этой службы – утешение души усопшего , и уже потом испрашивание милости у Господа для души, прошение грехов, которые, увы, автоматически абсолютно во всех случаях не прощаются.

Тяжко видеть с каким просто маниакальным упорством родители чуть ли не выбивают у священноначалия благословение на отпевание своих детей-самоубийц, которые никогда не страдали психическими расстройствами. Кого обманываем? Священник, обращаясь к Господу, поет: «…со святыми упокой…». Кого со святыми упокой?! Самоубийцу?! Который к тому же годами презирал Церковь Христову, равно как и его родители, начавшие креститься, только когда грянул страшный гром?

Святитель Иннокентий Иркутский, согласно, между прочим, апостольским правилам, спрашивал родственников, привозивших в церковь на отпевание покойников: «А когда он в последний раз был на службе?» — «Где-то полгода назад».– «Берите гроб. Мы таких отпевать не имеем права».

Церковь молится только о своих членах, но практически всегда до самоубийства доходят люди, давно самовольно отсекшие себя от тела Церкви. Господь говорил: «Я есмь лоза, а вы ветви; кто пребывает во Мне, и Я в нем, тот приносит много плода; ибо без Меня не можете делать ничего. Кто не пребудет во Мне, извергнется вон, как ветвь, и засохнет; а такие ветви собирают и бросают в огонь, и они сгорают» (Ин.15:5-6) – в них и великое утешение для верных христиан, и страшное предупреждение для маловеров и отступников.

Вот два письма архимандрита Иоанна Крестьянкина, духовника Псковско-Печерского монастыря:

«Дорогая о Господе А.! Поминать и молиться в церкви о маме нельзя Вам, ибо есть каноны, которые преслушать нельзя. Преслушание повлечет за собой страшные для непокорного последствия. Он сам отдаст себя во власть врагу. А вот что возможно — об этом пишет владыка Вениамин. И мы посылаем Вам Канон о самовольно живот свой скончавшем. Почитайте дома 40 дней ежедневно этот канон, а молитву Льва Оптинского читайте о маме всю жизнь. Еще подавайте о маме милостыню нуждающимся. Больше ничего сделать нельзя. Если даже кто-то и даст Вам разрешение на молитву в церкви, то это будет во вред и маме и Вам самой , ибо каноны Церкви никто отменять не может. А послушание им преклонит Господа на милость к Вам и к маме. Храни Вас Господь!».

«Раба Божия В.! Нельзя безнаказанно нарушать каноны церковные. О своем брате молиться в церкви Вы не можете. Зря хлопотали Вы о его отпевании, теперь хоть прекратите собирать себе на голову гнев Божий . О самоубийцах молиться можно только дома, и ни как нельзя подавать о них в церкви ни на Литургию, ни на панихиду. Господь им судья, а Вы страдаете на непослушание».

Маниакальное упорство сродников самоубийц нередко вызнано подсознательным желанием переложить всю ответственность за дальнейшую судьбу своего убившегося чада на Церковь. Между тем наибольшая вина лежит, прежде всего на родителях, живущих в безверии, и не давших должную веру с малого возраста своему ребенку, на которую он мог бы легко опереться в трудную минуту.

Поэтому правильнее самим взять на себя ответственность, и самим келейно (в домашних условиях) взять на себя молитвенный подвиг (но не самочинно, а благословения и при определенных условиях) , с верою, что Господь даст определенное облегчение душе самоубийце.

Однако здесь не все так просто…

Молитесь, но осторожно

В течение последних лет имеют хождение несколько брошюрок, в которых содержится поминовение на домашней молитве о самоубийцах с каноном «О самовольна живот свой скончавших» и молитвой преподобного Льва, старца Оптинского. Это издание некоего московского прихода (кстати, напечатанное без благословения Святейшего Патриарха); издание Свято-Успенского Псковско-Печерского монастыря (тоже без архипастырского благословения); этот канон и молитва вошли в книгу, изданную Сретенским монастырем — «Молитвы об усопших» (издание лично не видел, и благословлено ли оно Святейшим Патриархом не знаю). Небольшая книжица «Как молиться о самоубийцах», которая является копией первых двух с рядом дополнений, издана в 2004 году по благословению архиепископа Уфимского и Стерлитамакского Никона.

Не смотря на то, что создатель канона митрополит Вениамин (Федченков) был замечательным подвижником Православия XX века, в докладе Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II на Архиерейском Соборе в 1997 году говориться «Необходим больший контроль за изданием и введением в употребление новых литургических текстов во избежание таких недоразумений, как издание одним московским приходом сомнительного с богословской и канонической точки зрения «Канона о самовольне живот свой скончавших». Действительно, обращает внимание на себя то, что все молитвенные последования о самоубийцах, которые ныне рекомендуются при определенных оговорках для келейного (домашнего) чтения относятся только к последнему столетию. В обстоятельном дореволюционном руководстве для священнослужителей того же С.В. Булгакова, к сожалению, нет разъяснений каким образом должно совершатся домашнее поминовение самоубийц, кроме разве:

«…Самарской духовной консисторией в 1894 году отказ одного из причтов в погребение по православному обряду женщины, удавившейся в пьяном виде, был признан правильным; причем местным Преосвященным на этом постановлении консистории была положена такая резолюция относительно означенной женщины «разрешаю лишь совершать поминовение, с милостынями в память ее , а отпевание ее по чину православному не решаюсь разрешить»».

Единого соборного церковного мнения о ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ молитвенного келейного (домашнего) поминовения душ самоубийц,
для облегчения их состояния в аду, а то и спасения их из ада НЕТ

В одной из брошюр, в которых рассматривалось возможность поминовения самоубийц, приводился один дореволюционный рассказ.

«В городе Бузулуки, что около Оренбурга, одно время жил богатый человек. Был у него любимый сын. По тем временам нашли ему невесту, и она была ему не по душе. Хотели женить, и он от обиды повесился. Для родителей это был страшный удар. Они люди верующие, во многие храмы подавали и в монастыри – просили молиться. И все отказывались. Поехали во святой град Иерусалим, и там отказались. Святая гора Афон отказалась… Нашли одного затворника, который посоветовал им на свои средства на колокольном заводе отлить самый большой колокол и пожертвовать в церковь. Так и сделали. Когда епископ стал колокол освящать, ударил в него 12 раз, как положено, звук пошел тяжелый, заунывный, и епископ сказал: «нельзя звонить им ни в праздники, ни в пост, а только когда выносят покойника». Стенки колокольни часто запотевали, от этой влаги постоянно гнил пол на колокольне и его часто меняли. А потом пришло письмо со Святой Горы, в котором было написано: мы пытались молиться за самоубийцу, но Господь не принимает наших молитв, не принимает Он и колокольного звона… Колокол сняли и погребли в земле».

Юноша, покончивший с собой, был молод, крещен, думается, как и все тогда, куда чаще современных христиан-маловеров посещал богослужения, принимал Святое Причастие, постился, исповедовал свои грехи перед священником, да и, судя по тогдашним нравам, вряд ли он тяжко грешил. И что же помилован был этот юноша? Это, увы, сейчас молодежь проходит к двадцати годам жизни все круги ада: безверие, ненависть к родителям, прелюбодеяние, аборты, зависть, ложь, наркотики, сквернословие, увлечение оккультизмом… А ведь с человеческой точки зрения даже такое невероятное усердие родителей — попробуйте в XIXвеке объехать все Европу – уже, казалось бы, заслуживает внимание и снисхождение Бога. Однако Господь в чем застанет, о том и судит….

С другой стороны архимандрит Иоанн (Крестьянкин) , духовник Псковско-Печерской обители в одном из писем матери, чьей сын покончил собой писал: «А вот о сыне молиться в церкви действительно нельзя — таково определение Священных Соборов святых Отцов, такова каноника. Молится же дома, всей душою скорбящей и израненной предстоит Богу, надо непременно. А ответ — дело Божие, мы его предугадать не можем и решить за Бога не можем. Сохранив послушание Церкви, оставьте в душе надежду на милость Божию к своей материнской молитве. Читайте Канон за самовольно жизнь свою прервавшего (написанный митрополитом Вениамином — прим. МС), по возможности и с желанием. Первый раз постарайтесь читать 40 дней ежедневно. А молитовка, которая есть в каноне, пусть утешает Вас ежедневно, и она поможет сыну. Хорошо подавать за сына милостыню нуждающимся. надежда с верой — светильники в жизни нашей. А Господь — милость и любовь. На это и надеемся».

Все эти поминовения, собранные в указанной брошюрке являются лишь частным мнением отдельных членов Церкви. Их праведность и святость, увы, не является гарантией правильности их советов, согласованности с Божьей волей. К сожалению, у нас ныне полно людей, слепо отождествляющих мнение благочестивого старца или подвижника с мнением самого Бога, вроде «слова старца – это слова Бога».

Иероним Босх. Фрагмент триптиха «Страшный суд» — правая створка «Ад», 1504 год

Не всякая черная душа может отбелиться Божьей милостью и благодатью

Святой апостол Иоанн, апостол «любви», как его иногда называют в Церкви, заповедовал: «Если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти, то пусть молится, и Бог даст ему жизнь, то есть согрешающему грехом не к смерти…», однако предупреждал тут же «…есть грех к смерти: не о том говорю, чтобы он молился» (1Ин.5:16), то есть люди, находящиеся в таком падшем состоянии, что всякая молитва об их спасении тщетна .

Или вот – «Кто не любит Господа Иисуса Христа, анафема, маран-афа» (1Кор.16:22). Страшные слова!

Евангельские Писания и апостольские послания не дают основания считать, что Христос может спасать людей насильно, и души человека, который не позаботился очистить ее сам при жизни через покаяние и веру во Христа, вряд ли Господь может очистить, даже если об этом горячо молятся родственники.

Архимандрит Амвросий (Юрасов) приводит такой рассказ:

«Господь не желает смерти грешника, и кто обратится к Нему — спасается. Он всех призывает к покаянию, Он всех любит и желает, чтобы ни одна душа не погибла. Недаром Сам Господь принял плоть человека, сошел на землю и пострадал за нас. Это означает, что Он пострадал за всех, сколько людей было, есть и будет в мире.

Но человеку дана свободная воля — покаяться, принять в себя живого Христа, или отвергнуть Его.

Когда я служил в Преображенском соборе, часто приходилось выезжать на требы по городу. Однажды поехал на один вызов; вхожу в квартиру, меня встречают, говорят: «Батюшка, вот здесь мужчина — ему 51 год, звать Анатолий — его надо бы и пособоровать, и причастить». Я зашел, смотрю: после операции лежит больной, ему кишку вывели в живот. Рядом бутылка с водой, на ней соска. Постоянно у него губы сохнут, он эту соску во рту держит. Спрашиваю:

-Анатолий, ты, когда исповедовался?

— Никогда.

— А желаешь поисповедоваться, причаститься?

— А мне не в чем каяться!

— Ну, как же? Ты же в церковь никогда в жизни не ходил, Богу не молился, матом ругался, пьянствовал, курил, дрался, жил невенчанный с женой. Вся жизнь — сплошной грех.

— Я в этом каяться не хочу!

А женщины, рядом стоявшие, говорят:

— Анатолий, как же?! Ведь ты же согласился, чтобы священника вызвать. Тебе надо покаяться — тебе сразу станет на душе хорошо.

— Не хочу каяться.

Я с ним беседовал, потратил 20 минут, говорю:

— Сейчас — представь себе — к тебе пришел Сам Христос в Святых Тайнах, ждет от тебя покаяния. Если ты не покаешься и не причастишься, умрешь — душу твою заберут злые духи. И рад бы потом покаяться, рад бы исправиться — а такой возможности у тебя уже не будет. Надо каяться, пока живой.

— Что заслужил — то и получу! — говорит.

Я беседовать закончил, стал одеваться. А женщины (соседки) стали убеждать его, говорят: «Анатолий, одумайся — что ты говоришь! Ведь так важно каждому человеку (особенно больному) покаяться перед смертью!» А он им говорит:

— Вы меня не уговаривайте.

Я оделся:

— Ну, до свидания. Если он пожелает исповедаться — дадите знать, мы приедем.

А одна из них подходит:

— Батюшка, в последний раз поговорите с ним: вдруг да согласится. Я подошел, сел около него:

— Ну, Анатолий, желаешь каяться или нет?

Он молчит. Смотрю, а у него глаза стекленеют. Я говорю:

— Да он умирает.

Женщины:

— Как? Он же чувствовал себя хорошо!

— Он умирает, — смотрю: он вздохнул три раза — и душа вышла. Конечно, эту нераскаянную душу забрали бесы. Вот где страх, ужас! Ведь человек ушел из этого мира в Вечность. Биллионы лет пройдет страданий в огне — это только начало, конца никогда не будет. А такая была прекрасная возможность покаяться! Не все люди сподобляются, чтобы к ним пришел священник, принес Святые Тайны — Тело и Кровь Христовы… Вот, такие страшные бывают смерти».

Может ли Бог спасти такого не желающего спастись человека? И кто поручится, что самоубийца на момент смерти не имел такое же отношение к Богу и Его Церкви?

Некоторые могут резонно заметить — что тут разводить демагогию — полезно или неполезно молиться домашней молитвой за самоубийц, по христианскому милосердию и состраданию нужно обязательно молиться за таковых, а Господь рассудит. По первому впечатлению такие суждения кажутся оправданными. Однако…

Молясь, готовься к серьезным искушениям

Настоящая молитва — это не экстатическая медитация, это труд, а молитва за самоубийц, некрещеных людей и великих грешников — это тяжкий труд ! Во время которого вы столкнетесь с сильными духовными искушениями и ухудшением здоровья не только самого молитвенника, но возможно всех членов его семьи.

Есть основания считать, что, воспринимая память о душе усопшего, молящийся вместе с тем делается как бы общником и его душевного состояния, входит в область его душевных томлений, соприкасается с его грехами, неочищенными покаянием.

Если усопший был православным христианином и когда-то в земной жизни обращался к Богу с молитвенной просьбой о милосердии и прощении, то молящийся о нем теми же молитвами преклоняет к нему Божие милосердие и прощение. А если душа перешла в иной мир в настроении, враждебном к Церкви? Как можно, молясь за некрещеного или крещенного, но отошедшего от веры, допустить себя до некоторого прикосновения к тому богоборческому настроению, которым душа их была заражена? Как воспринять в свою душу все те насмешки, хулы, безумные речи и помыслы, коими были полны их души? Не значит ли это — подвергать свою душу опасности заражения такими настроениями? Обо всем этом должны подумать те, кто упрекает Церковь в немилосердии.

Показателен случай из жития святого преподобного Серафима Саровского, он рассказывал, что ему удалось вымолить какого-то великого грешника, так вот после этого, он великий праведник, монах, тяжко проболел несколько месяцев.

Что же ожидает не столь праведных христиан, как св. Серафим Саровский, взявшихся своими молитвами «спасать» дорого им родственника, убившего самого себя?! Большие искушения и проблемы со здоровьем.

Опыт свидетельствует, что с началом келейного молитвенного поминания даже не о самоубийце, а об некрещеных родителе, умершем, увы, в безверии, практически чуть не сразу накатывалась болезнь на молящегося, потом на жену (мужа), а далее — на детей. Господи, помилуй! Мне известна женщина, которая усердно молилась за своего некрещеного отца во время беременности – дело закончилось выкидышем.

Один из уфимских священников мне рассказал случай, когда в уже далекие советские годы молодой человек, начавший усердно воцерковляться, по своему чрезмерному усердию, решил спасать души покойников, чьи тела лежат на Демском кладбище около г. Уфы. Там он составил большой список с именами усопших, и молился об упокоении всех подряд. В семье начались дикие скандалы между ним и женой, дело доходило до развода, его уже взрослые дети пустили во все тяжкие грехи; конечно, появились болезни, не в лучшую сторону изменилась духовная жизнь этого человека. Святой преподобный Моисей Уфимский, к которому этот христианин тогда обратился за советом, первым делом спросил его, за кого он молится. Когда тот рассказал о своем молитвенном «подвиге», первые слова преподобного были совсем не библейские: «Ты что дурак?!», и после строго запретил ему это делать, указав на то, что там много тяжких грешников: самоубийц, безбожников, пьяниц и т.п.

Молиться о некрещеных в Православии родственниках тоже не просто

Разговор о некрещеных людях был начат не случайно. На практике оказывается, что человек не только самоубийца, но и нехристианин.

Хорошо известен канон к св. мученику Уару за некрещеных людей. Однако мало кто внимательно прочитал сопровождающий этот канон рассказ о том, как по молитвам этого праведника был помилован один некрещеный юноша, и осмыслил рассказанное в житие.

Юноша-то этот, во-первых, был юношей, простите на каламбур, а значит, в силу своего возраста не успел нагрешить во множестве и тяжко; во-вторых, судя по всему, был благочестив; в-третьих, имел очень благочестивую мать-христианку (согласитесь, это немаловажно); в-четвертых, знал о Христе, и, видимо, готовился принять Святое Крещение, но не успел (раньше христиане ходили в оглашенных не неделю — другую, а месяцы, а то и годы); в-пятых, оглашенные в те времена обязательно искренне каялись в своих грехах, пусть даже и без исповеди священника, поэтому кто мне возразит, что такое искренне покаяние в грехах не душеполезно и бесполезно? К чему, я собственно, веду? Такового благочестивого юношу, сына благочестивой матери-христианки, уже благорасположенного ко Христу, святому Уару не стоило труда вымолить перед Богом.

Теперь представим, например, умершую в преклонном возрасте женщину, жившую в безверии, богохульничавшую, блудившую, делавшую аборты, приворовывающую (кто в советские времена не воровал?) и т.п., короче, с великим множеством всевозможных нераскаянных грехов. На что можно надеяться, пытаясь молиться об ее спасении к святому ходатаю Уару?!

Однако душа родственников все же в отчаянии мятется, неужели совершенно нельзя спасти или улучшить положение, самоубийц, равно как и некрещеных сродников?

Если беременна супруга, если в семье есть грудные и малые дети – КАТЕГОРИЧЕСКИ ВОЗДЕРЖИТЕСЬ от домашней молитвы за самоубийц и некрещеных, тем более за некрещеных самоубийц во избежание проблем со здоровьем у малых членов семьи, беременных и кормящих женщин.

Если все выше указанные условия к Вам не относятся, конечно, Вы можете попробовать дерзнуть на этот домашний молитвенный подвиг. ОднакоОБЯЗАТЕЛЬНО возьмите благословение у священника, и если тот откажет, не бесчинствуйте – это добром не закончится, и помните «послушание больше поста и молитвы».

Лучше начать свой молитвенный подвиг, наложив на себя пост (обязательно по благословению!) или же во время многодневных постов, если течение непосредственно сорока дней после смерти келейно о таких покойниках никто не молился. Преподобный Нектарий Оптинский советовал молиться вместе одновременно как минимум сразу трем христианам. Перед и во время того, когда вы молитесь, исповедуйтесь и часто принимайте Святое Причастие, лучше даже еженедельно (опять же по благословению). Ежедневно вкушайте частицу просфоры и святую воду. Закажите сорокоуст о здравии себя и близких членов семьи. Помните, молитва о самоубийцах и великих грешниках — большой духовный подвиг, не творите его походя, от случая к случаю. Повторю, вполне возможно, воспринимая память о душе усопшего, молящийся вместе с тем делается как бы общником и его душевного состояния, входит в область его душевных томлений, соприкасается с его грехами, неочищенными покаянием. Естественно, ничего хорошего от этого нельзя ожидать. Даже такому великому подвижнику, как Серафиму Саровскому, тяжело обошелся молитвенный труд о каком-то тяжком грешнике.

Есть еще один, думается, очень благочестивый и правильный способ сникания милости у Бога за какого-либо человека. Читайте наравне с молитвами Евангелие о спасение его души по одной – две главе в день – «Итак вера от слышания, а слышание от слова Божия» (Рим.10:17). Откуда возьмется спасительная вера во Христа у умершего некрещеного и маловера самоубийцы, если тот не знает «слова Божия» ? Увы, это наша общая беда — многие православные христиане, даже бабушки, участвующие в богослужениях чуть ли не каждый день, не читают, или мало читают Священное Писание.

Если вы начали молиться, и у вас, у ваших близких, детей, начались серьезные проблемы со здоровьем, немедленно оставьте ваши старания и просто смиритесь, уповая на Божью милость об участи этого души человека.

«Правосудие Божие ошибки не совершит, и этим успокойте себя, елико это возможно» — мудро писал уже упоминаемый архимандрит Иоанн (Крестьянкин) .

Смирившись с фактом самоубийства близкого вам человека, живите достойно праведной христианской жизнью с верою во Христа-Спасителя, так чтобы ваша душа воссоединилась с Господом после смерти в раю, а там уж напрямую у Него Самого узнайте Божественную волю по этому случаю. Если будет определенная польза от ваших молитв самоубийце, молитесь уже будучи в Царствие Божием усердно. Христиане просят праведных молитв у угодников Божьих, ныне предстоящих Ему в раю, о себе и умерших сродников. Так что же мешает христианину, оказавшемуся в раю, молиться самому о своей родне, находящейся в аду?

Спаситесь вы сами, и вокруг спасутся тысячи – не забывайте эти слова преподобного Серафима Саровского.

Господи, помилуй и спаси нас!

Максим Степаненко, руководитель

Миссионерского отдела Уфимской епархии

Русской Православной Церкви

ПО МАТЕРИАЛАМ ПРАВОСЛАВНОЙ ПРЕССЫ

Почему самоубийство – грех? Есть ли надежда на рай?

Сразу ответим на поставленный в заголовке первый вопрос: потому что это нарушение сразу трех данных Создателем заповедей.
Первая – «не убей», ведь вы умерщвляете человека, пусть и самого себя (Библия, книга Исход, гл. 20). Причем, если следовать точному переводу, имеется ввиду именно преднамеренное убийство. То есть, если искренне верующий случайно сделает что-то, в результате чего умрет – это суицидом не считается.

Попадают ли все самоубийцы в ад?

Традиционно христианство считает, что участь наложивших на себя руки – адские муки. Православная церковь даже не отпевает суицидников (хотя многие батюшки за деньги по просьбе это делают, дабы облегчить душу родственников и заработать), а несколько десятков лет назад их даже хоронили за пределами кладбищ, особенно в селах.

Времена изменились, однако мнение Библии по этому поводу осталось прежним и четко изложен в пятой главе послания к Галатам:

«Дела плоти известны — это прелюбодеяние, блуд, … волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, ереси, ненависть, УБИЙСТВА, пьянство… и тому подобное… поступающие так Царства Божьего не наследуют »

Вывод таков: самоубийца идет в ад точно так же, как умерший естественной смертью муж-изменник, алкоголик, экстрасенс, завистница. То есть как любой погибший грешник, не знающий Бога и не имеющий с Ним никаких отношений, живущий по своим собственным законам и правилам.

Выход один – примириться с Творцом, получить прощение своих греховных поступков, стараться жить по заповедям. Если вы сделаете это, то станете чадом Божьим, Создатель – вашим Небесным Отцом, а после смерти вас ждет вечная жизнь.

Писание обещает, что «всякий, кто призовет имя Господне, спасется». Эта истина записана целых три раза: пророком Иоилем (2 гл. 32 стих), во 2 главе Деяний Апостолов и 10 главе письма к Римлянам.

Таким образом, если покончивший с собой человек, как и любой другой грешник, в момент перед своей гибелью поймет, что натворил, и попросит прощения у Бога, то попадет в рай. Помните разбойника, пригвожденного к кресту рядом со Спасителем и обратившегося ко Христу перед своей кончиной? Иисус сказал ему: «сегодня будешь со мною в раю». Это – милость и благодать, которая дается свыше каждому искреннему сердцу в момент покаяния просто так, даром. Ее невозможно купить, заслужить и заработать…

Именно поэтому у родных самоубийцы есть надежда, а не потому, что погибшего можно «отмолить», отпеть – об этом в Библии не сказано ни слова.

Господь – судия праведный, и знает все, в отличие от нас, людей. Если покончил с собой верующий, живший праведно, под воздействием какого-либо лекарства или в приступе душевной болезни, у нас также есть надежда на милосердие Божье.

Почему самоубийство – грех? Еще две причины

В Евангелии описано, как однажды у Христа спросили, какие заповеди самые важные. Он назвал всего две, в которых заключено все:

1. Люби Господа всей душой, всей силой.
2. Люби ближнего своего, как самого себя.

Любящий Бога и тех, кто его окружает, никогда не скажет «Хочу покончить с собой» и не наложит на себя руки.

Почему?

Во-первых, самоубийца отвергает жизнь – подарок, дарованный Создателем, а значит, отвергает и самого Дарителя, не любит Его. Выглядит это примерно так:

Пришел гость на день рождения ребенка и подарил ему дорогую игрушку, чтобы малыш рос и развивался.

Виновник торжества разворачивает обертку, а там – игрушечная машина, из крепкого, качественного пластика, и стоит немало. Однако мальчик надул губы и ворчит:
— Забирайте себе свой подарочек! Не нужна мне эта красная машинка, я хочу зеленую. И вообще не пластмассовую, а настоящую, железную. И не машину, а ракету с двигателем из конфет.
— Малыш, понимаешь, такой ракеты не существует, а эта игрушка очень хорошая, с ней можно придумать столько всего интересного…

Но праздник сорван и капризный именинник выбрасывает отвергнутый презент в окно. Может, заболел паренек или не выспался, или мама плохо воспитала и характер капризный получился…

На следующее утро просыпается малец, и начинает искать подаренный накануне автомобиль.
— А его нет, ты ведь сам его вчера выбросил в окно.
— Как? Зачем? Он ведь такой классный был! – кричит со слезами сожаления дитя.
Но подарка уже нет, а тот, кто его принес, врятли снова придет и принесет другой… А машинка-то была дорогущая и эксклюзивная!

Не бросайтесь самым дорогим даром, который есть у вас под влиянием минутных обстоятельств и эмоций, ведь скоро наступит новый день, и на многое вы посмотрите иначе! Если Всевышний хранил вас до сего часа и в вашем теле еще бьется сердце, значить выход есть!

«Потому что только Я знаю намерения, которые имею о вас, говорит Господь, намерения во благо, а не на зло, чтобы дать вам будущность и надежду. » (Иер. 29-11)

Во-вторых, говорящий «Хочу покончить с собой!» фактически не думает о том, какую боль он причинит своим родным и близким. Их судьба навсегда разделится на «до» и «после», они долго будут страдать от вины и горя. Не говорите, что желаете им добра. Вы превратите и существование в ад.

Вот почему самоубийство — грех.

Этот выпуск передачи "С христианской точки зрения" будет посвящен проблеме самоубийства. Вообще, отношение христианства к самоубийству не совсем специфично, потому что и другие мировые религии тоже резко отрицательно относятся к самоубийству. И в иудаизме, и в буддизме, и в исламе отношение к самоубийцам резко отрицательное. Хотя в буддизме есть различные направления, но все-таки и эта мировая религия тоже против самоубийства, как нарушающего нормальный порядок духовного роста развития человека.

Между тем, в христианстве резко отрицательно относятся к самоубийству, но при этом самоубийство, для современного во всяком случае христианства, есть проблема. В большинстве православных храмов отпевают самоубийц. Обычно, конечно, просят какую-то справку, и врач дает справку, что такой-то покончил с собой в исступлении ума, значит в состоянии аффекта, значит здесь не было никакого акта свободной воли, отречения от дара жизни и так далее. Но ведь все прекрасно понимают, что это именно бумажка. И, конечно, проблема самоубийства для современного христианства встала не случайно. Потому что мы живем в таком мире, где самоубийство не то чтобы ценится, но во всяком случае это - приемлемый способ поведения. И именно в 20 веке может быть более всего совершалось самоубийств людьми замечательными, людьми гуманными и совершалось во имя гуманизма, как самоубийство Стефана Цвейга, как самоубийство Лассаля, известного революционера-марксиста. Это были самоубийства, которые утверждали право человека жить, право человека жить так, как ему хочется, а не так, как велят какие-то посторонние для человека идеологии, структуры, законы.

И внутри самого христианства, внутри церкви что-то нас гложет - действительно ли самоубийство такой тяжелый грех, как это считалось на протяжении веков. Почему же христианство резко отрицательно относилось, и в общем-то формально говоря, и по сей день относится резко отрицательно к самоубийству. Говорит священник Михаил Ардов, настоятель одной из московских церквей.

Михаил Ардов:

Потому что самоубийство - это единственный из самых страшных грехов, в котором нельзя раскаяться. Вы понимаете, даже хула на Святого Духа, - хотя сказано в Евангелии, что это не прощается, - тем не менее это может быть и можно отмолить... есть раскаяние. Человек самоубившийся попадает в такую область, где покаяния нет. Вот в чем самая страшная тяжесть этого.

Но мы должны смотреть на это опять-таки двояко. В свое время церковь почему не хоронила самоубийц, почему она их не отпевала? Для того, чтобы это была, как бы сказать, дисциплинарная мера. Чтобы всякий человек понимал, что если он это сделает, то его зароют, как собаку, ему не поставят памятника, он будет вне кладбища, и он будет как пария. Безусловно, церковь обязана относиться так строго, тем не менее моменты снисхождения должны быть...

Например, вот сейчас я служу много лет, всегда почти на кладбищах. И отпеваем мы практически всех крещеных людей. Вот, в книге Булгакова "Руководство по изучению устава" есть очень важный момент. Он пишет, что в конце концов человека знает только Бог. Поэтому лучше пускай там сто раз этот умилительный чин отпевания прозвучит над недостойным, чем один раз не прозвучит над достойным. Потому что сердце видит Бог, только Он знает веру человека. А кроме того, мы опять-таки это делаем очень часто так - какой-то крещеный человек жил неизвестно как, но у него, например, верующая мать. И если его не отпеть, просто сказать - нет, он у тебя был не церковный, в церковь не ходил, - это просто ударит ее в самое сердце. К ее горю, уже имеющемуся от потери близкого человека, еще показать такую фарисейскую жестокость церкви. Поэтому мы отпеваем всех. И то же самое, безусловно, - к самоубийцам. Сохраняя этот принцип, ему можно вполне в какие-то моменты изменять ради... ну вот, просто ради милосердия, ради помощи этим людям потерявшим. Мы вынуждено все время нарушаем каноны по безумию современной жизни. Но мы должны делать это, понимая, что мы это делаем по своей немощи, по слабости и по снисхождению к кому-то такому, а не менять каноны с той точки зрения, что мы такие хорошие, а каноны такие жестокие.

О каких собственно церковных канонах идет речь? Впервые в восточной церкви в 385 году патриарх Александрийский Тимофей дает так называемый 14-ый канон. Это список его ответов на различные сложные вопросы духовной жизни. И вот его спрашивают. Я цитирую в официальном переводе: "Ащи кто, будущи вне себя подымет на себя руки или повержет себя с высоты, за таковаго должно ли быть приношение или нет?". Это означает - можно ли за такого человека молиться во время обращения к Богу, во время центрального христианского таинства. На что патриарх Тимофей отвечает: "О таковом священослужитель должен рассудити - подлинно ли будучи вне ума соделал сие". И дальше объясняет, что иногда близкие пострадавшего, желая молиться о нем, говорят неправду и говорят, что он сошел с ума, а может быть, он сделал это от обиды человеческой или по иному какому случаю, от малодушия. И о таковом не подобает быти приношения. Это канон 385 года, восточный.

В 452 году на Западе, в Арле, собор заявляет, что самоубийство - это результат дьявольской злобы и потому преступление. И наконец в 563 году в Праге на церковном соборе было постановлено, что самоубийц нельзя отпевать, ему отказано в церковном погребении. Не сопровождать его тело до могилы. Позднее установился обычай, по которому самоубийц обязательно хоронили не в освященной земле. Страшное по тем временам наказание.

И вот встает опять же вопрос - если церковь так категорически осудила самоубийства, то почему все-таки в истории церкви было столько случаев, когда к самоубийцам относились снисходительно и отпевали людей, которые совершили самоубийство, причем, не в состоянии аффекта. Может быть, самый яркий пример вот из наших русских. В 1903 году умер от рака Михаил Соловьев, сын великого нашего историка. Его жена, Ольга Соловьева, как только муж испустил последнее дыхание, вышла в соседнюю комнату, - он умирал дома, - взяла ружье и застрелилась. Их похоронили вдвоем, на кладбище Новодевичьего монастыря при огромном стечении народа, и говорил речь над могилой один из викариев московской епархии, епископ. Он говорил о том, что блажен кто положит душу за ближнего своего. Значит, это самоубийство было принято, как знак любви. Почему же тогда в христианстве возможно и такое отношение к самоубийству? Говорит священник Александр Троицкий из московского Свято-Андреевского монастыря.

Александр Троицкий:

Самоубийства в истории христианства бывали разные, разные были на них взгляды. В одних случаях можно говорить о подражании предателю Иуде, а в других случаях действительно это подражание тем христианам, которые свою душу или полагали за ближних своих или готовы были отдать ради сохранения своей чистоты или своих жизненных принципов. Ведь и среди святых есть люди... в житиях святых находим примеры, которые с точки зрения судебно-медицинской экспертизы были бы охарактеризованы как самоубийства. Вы посмотрите жизнеописание - оно, по-моему, очень краткое, - мученицы Домнины с дочерьми, 4 октября память их. Во избежание поругания их чистоты, чести, они бросились в море и утонули. В современной жизни церковной, если человек уходит из жизни, пишет записку - прошу никого не винить, обо всем хорошо подумал - это конечно звучит как вызов, как антихристианский акт, и соответствующим образом к нему и относятся. Если этот человек находится в состоянии аффекта, то это действительно другое дело совсем, это, может быть, и не собирался он кончать жизнь самоубийством. Может быть, он просто перепутал дверь с окном или захотел улететь куда-нибудь... Такое бывает очень часто. Я думаю, что современная волна самоубийств как раз связана именно с употреблением наркотиков или каких-то еще возбудителей, которые доводят человека до такого состояния.

Но всякое ли самоубийство есть вызов христианству? Всякое самоубийство есть ли вызов Богу, именно отказ признать Его начальником жизни? Начальником, и в старославянском смысле слова источником и начальником, в самом простом, советском смысле слова. В чем причина самоубийства и какой собственно процент составляет самоубийство сознательное из общего числа самоубийств? Говорит Сергей Илюшенко, православный психотерапевт.

Сергей Илюшенко:

Ситуация на самом деле немножко сложнее, чем оппозиция сознательной и бессознательной, с моей точки зрения, потому что известно из статистики, что 90 процентов самоубийц страдают теми или иными психозами, психиатрическими проблемами, как то: депрессия или шизофрения и так далее. В этом отношении их поведение, включающее самоубийство, не может быть рассмотрено, иначе как из общебиологического контекста... как ситуация, в которой как бы биологический вид сохраняет себя. Это в общем описано, это известно, что люди, страдающие шизофренией, часто кончают собой. И это - как биологическая доминанта, заложенная в мозгу, и конечно, здесь речь не идет о сознательном решении. Но это не всегда так.

У меня был один знакомый человек, который страдал шизофренией с интерактивными галлюцинациями. Это значит, что у него в голове звучали голоса, с которыми он ничего не мог сделать. Эти голоса советовали ему убить конкретного другого человека. И он практически не мог этому противостоять. Он стоял с ножом около этого человека в течение двух часов и трясся, поскольку его нравственный христианский императив (он был христианин) не давал ему это сделать. Тогда он бросился под электричку и убил себя. И что мы на самом деле видим? Мы на самом деле видим, что этот человек "положил душу свою за друге своя". То есть, даже в состоянии болезни некоторые вещи, которые называются произвольностью духа, не всегда затрагивается болезнью. И это то, что надо, во-первых, различать.

Дальше. 10 процентов самоубийц в среднем по статистике не имеют психиатрических проблем, не имеют тяжелой депрессии, не имеют шизофрении, а кончают собой сознательно и произвольно. И эти 10 процентов безусловно есть и они очень четко определяются, когда с ними беседуешь. Удивительное свойство этих людей состоит в том, что они все употребляют в речи словечко "реальность". Они прямо-таки загипнотизированы словом "реальность". И они считают, что реальность такова, что невозможно в ней больше существовать. Эти люди, как правило, не имеют хороших контактов с другими людьми. У них утеряна взаимная референтность, взаимная соотнесенность с другими людьми, и это болезнь духа. И она произвольна и сознательна. Они, как правило, закрыты. Закрытые люди - это те, которые не меняются в процессе общения. И у них даже при отсутствии психиатрических болезней риск самоубийства высок, и самоубийство здесь является произвольным, осознанным и наверное не подлежит внутреннему пониманию, как мы можем понять самоубийство больного депрессией.

Можно выделить в отдельную категорию самоубийц людией, которых как бы довели до самоубийства. Но не тогда, когда человек говорит о том, что я должен покончить с собой, потому что - демократия, потому что - номинализация... Есть такое понятие лингвистическое, как "номинализация". Это когда говорится некоторое слово, под которым как бы понимается субъект, но субъекта там нет. Например - демократия, например - свобода, например - равенство. Это на самом деле процессы, которые свернуты в языке до существительного. Если человека довел до самоубийства некоторый процесс, то это на самом деле он сам себя довел. Но если есть конкретные люди, которые что-то делали, конкретные субъекты живые, которые что-то делали для того, чтобы загнать человека в угол, тогда ситуация другая. Мне кажется, что это очень четко различимо. Если человека номинализация, ну демократия там или хаос в стране, довели до самоубийства, это одна вещь. А если человека конкретные другие люди затравили, это ясно, что это другая вещь. Это всегда различимо. Здесь не нужно лукавить.

Но как вот быть с теми самоубийствами, которые совершаются по любви к другому, с самоубийствами, когда человек хочет отдать свою жизнь за других, как это было в случае с Михаилом Соловьевым и его женою? Это ведь взрослые люди. А сколько людей кончают с собой в подростковом, юношеском возрасте из-за неразделенной любви и воспринимают свое самоубийство именно как некоторую жертву на алтарь любви - отдать свою жизнь за другого. Мнение Марины Дубровской - католички, психотерапевта.

Марина Дубровская:

Простите, но ведь в этой фразе "Я положу душу за други своя", вот этого здесь нет. Это для, ведь это читается как ради него, а ему этого не известно - нужно или нет, обрадовался ли он этому.

А как быть с таким видом самоубийства, которые тоже, видимо, надо отнести к разряду альтруистических, когда человек говорит о самоубийстве, предчувствуя свою, возможно тяжелую, болезнь. И говорит - лучше я приму цианистого калия, чем лежать, как бревно, неподвижно, вонять, кто-то за мной будет выносить судно. Я всем буду в тягость. Нет, лучше для других будет если я уйду из жизни. Что здесь неверно в такой позиции?

Марина Дубровская:

Я в них всегда ощущаю какое-то... что-то там скрыто не совсем верное... в ней самой, вот в этой позиции. Мне кажется, что может быть людям просто трудно принять их беспомощность, то, что другие... они будут зависимы от других... может быть, это люди, для которых это очень трудно принять. И тогда они выбирают другое. Это я могу понять. Действительно, трудно быть беспомощным, отданным во власть другим людям, и не потому, что ты им не доверяешь, а потому, что это очень унизительно. И принять это унижение может быть очень трудно. Это целый подвиг. Потому что ты на самом деле беспомощный. Это реально, что человек - существо крайне беспомощное. И мы не осознаем, до какой степени мы беспомощны и зависимы от Бога. А вот когда ты лежишь и ничего не можешь, и зависим от людей, ты терпишь колоссальное количество унижения, но они тебе дают понять - кто ты есть на самом деле. Ты становишься большим реалистом, чем когда ты живешь, двигаешься, руки ноги целы, ты ходишь и все делаешь. У тебя впечатление, иллюзия, что это ты все можешь. Ан нет.

Вообще, видимо есть целый огромный раздел самоубийств, совершаемых только потому, что человек не умеет, не может выразить свою любовь к другим, выразить не только в действии, а выразить в ласке взгляда, выразить в терпении. И здесь конечно мы стоим перед вопросом - а что такое самоубийство вообще? Потому что это вопрос о том, что такое любовь, где ее границы.

Яков Кротов. Вот книга классика социологии, одного из отцов современной социологии Эмиля Дзюргейма "Самоубийство". Она вышла 100 лет назад в 1897 году. Сейчас она переиздана в России и начинается с того, что очень трудно определить, что такое самоубийство, потому что рационально рассуждая, и солдат, который идет на войну, - он тоже самоубийца. И Христос - тоже самоубийца, потому что когда Он приходит в этот мир, Он идет на верную смерть. И недавно в журнале "Итоги" один психолог даже поставил на вид христианам, что они поклоняются самоубийце, а сами при этом осуждают самоубийство. Так что здесь, видимо, прежде чем осуждать самоубийство, надо понять, что речь идет действительно о какой-то границе любви, где мы все еще очень беспомощны, где мы только учимся выражать свою любовь без пистолета, без гранатомета, но и без веревки, и без цианистого калия. Учимся открывать свою душу навстречу ближнему, так, чтобы ближнему было хорошо, а не так, чтобы нам было легко. Слишком ведь часто и самоубийство, и война - это самый легкий выход из положения. Куда труднее, чем действительно полюбить другого человека. Каковы же еще причины самоубийств, и как можно предотвратить самоубийство, если это возможно? Как можно помочь человеку, который думает о самоубийстве?

Проблема самоубийства прежде всего в том - как помочь самоубийце, если можно помочь, между прочим. Потому что довольно широко распространено мнение, что если человек говорит о самоубийстве, если он, скажем, звонит на телефон доверия или если он тебе в разговоре говорит про какие-то такие мысли, значит, он уже на самом деле "кокетка", а вовсе не самоубийца, потому что настоящий самоубийца никогда об этом деле говорить не будет. Насколько это справедливо? Говорит Марина Дубровская, католичка, психотерапевт, многие годы работающая на телефоне доверия.

Марина Дубровская:

Это один из мифов. О самоубийстве существуют мифы в обществе, в культуре и это один из мифов, что звонят только те, кто изображают, что они хотят покончить с собой. Во-первых, которые изображают могут так заиграться, что и покончат с собой. Во-вторых, это совсем не так. Это неправильное понимание того, что происходит в душе у думающего о самоубийстве. У него в душе борьба идет. Он хочет жить. Но он видит смерть как возможность прекратить, скажем, сильную душевную боль или как выход из каких-то обстоятельств. Но он бы согласился именно жить, если бы увидел, как это можно сделать. И у него борьба внутри идет. И именно потому что он хочет жить, он и звонит, он и идет к специалистам, он идет к своим друзьям.

Я думаю, что в самоубийствах колоссальная роль... вообще, в переживании кризисов человеческих колоссальная роль принадлежит окружению человека. Как оно себя поведет в этом случае, даст ли оно нужный ответ, нужную поддержку. И самоубийцы, они рассыпают вокруг себя тысячи и сотни знаков, что они хотят это сделать. Множество знаков дают окружающим понять - что их мучает, что у них внутри. Но мы все безумно боимся увидеть и понять эти знаки... Какая первая нормальная реакция? Я растеряна, я не знаю, что на это ответить. Я не знаю как об этом говорить, потому что на самоубийство есть в обществе табу... на разговор о нем. И поэтому, как же я заговорю об этом? Какими словами? Мой голос будет врать. Он не почувствует, что я достаточно заволновался. И так далее. Масса таких мелких вопросов, которые заставляют близкого человека просто молчать. И тогда тот, кто думает о смерти, остается один. И уже в одиночестве он один на один с тем, что у него внутри. А мысли о самоубийстве, если человек здоров психически, они на фоне хорошей жизни не приходят. То есть там обязательно кризис, беда, что-то произошло. И вот человек должен бороться на несколько фронтов. Он должен сражаться с бедой и одновременно сражаться со своим желанием избавиться от того, что его мучает, выбрав вот этот выход. И он поэтому идет обязательно к нам. И сейчас все больше и больше люди убеждаются в том, что именно окружение человека помогает ему справиться с кризисом, с бедой.

Как христианин должен бороться с мыслями о самоубийстве? Когда я ставлю вопрос так, я отнюдь не имею в виду, что у христиан эти мысли как-то отличаются от мыслей обычных, скажем так, людей. Конечно, мысли о самоубийстве и у христианина те же, что и у буддиста, и у атеиста. Это все равно страшный мрак и отчаяние. Что может этому противопоставить человек? Мнение священника Александра Троицкого из московского Свято-Андреевского монастыря.

Александр Троицкий:

Когда к нам приходит в голову нечто явно исходящее от дьявола, как в этом случае, то справляться нужно с этим, так как церковь этому учит в таинстве крещения. После того как человек трижды от дьявола отрекается и трижды подтверждает, что он от дьявола отрекся, ему говорят - ты дунь и плюнь на него. И человек, повернувшись к Западу дует и плюет. Это очень лаконичный и такой поучительный, наглядный урок как нужно относиться к тому, что исходит от дьявола. Если в голову лезут такого рода мысли, надо понимать, что никакой пользы не будет, не только если с нею соглашаться, даже если с нею спорить, пользы все равно не будет никакой. И поняв источник этих мыслей, нужно немедленно ответить полным презрением, каким-то наплевательским отношением и, конечно, обращаться к Богу за помощью. И тогда вот это умение и отчаяние, которое толкает человека к самоубийству, оно будет с Божьей помощью развеяно.

Яков Кротов Проблема в том, что просто дунуть и плюнуть всегда возможно, но это далеко не всегда облегчение. Передо мной книга классика социологии Эмиля Дюргейма. Монография так и называется "Самоубийство", и в ней говорится очень просто. Я цитирую. "Религия ослабляет склонность к самоубийству лишь в той мере, в какой она мешает человеку свободно мыслить. Но подобное ограничение индивидуального разума в настоящее время дело трудное и с каждым днем становится труднее". Короче, религия - опиум народа. А ежели человек неверующий, то он всенепременно должен покончить жизнь самоубийством. И в сущности Дюргейм выделяет целый разряд самоубийств, так называемых аномических. Это самоубийство человека, мужчины, после смерти жены, например. Это самоубийство человека, в стране которого произошла революция, он лишился своего положения в обществе. Короче говоря, это самоубийство, когда человек теряет смысл жизни. И тогда христианство предлагает смысл жизни. Но, с точки зрения Дюргейма, человека сугубо неверующего, сие есть сплошной обман. А надо что этому противопоставить? И вот здесь, надо сказать, ответ тот еще. Ну, сто лет назад это звучало как-то авторитетно. Я цитирую. "Единственное средство помочь злу - сделать социальные группы снова достаточно сплоченными, чтобы они крепче держали индивида, и чтобы индивид крепче держался за них". Конец цитаты. А ведь цитатка-то немножечко фашиствующая. Конечно, такой фашизм еще не криминал. Этот корпоративизм или, как говорили в начале века, синдикализм, это вера в то, что личность можно "подпереть", если опереть ее на коллектив. Она была и в дохристианскую эпоху. Она была и у Бердяева, и у Честертона, и у Адольфа Гитлера, и у Муссолини. Потом разбрелись и разошлись, Слава Богу, поняли, что все-таки коллектив - это не спасение, что человек стоит перед Богом все-таки один. Если человек не верит в Бога, он стоит перед человечеством, но все-таки один. И если помогать человеку, который думает о самоубийстве, то помогать именно человеку, не созидая какой-то коллектив, как корсет.

Надо ответить каждому - зачем тебе жить. И здесь христианство может быть виновато. Слишком долго на протяжении веков мы просто говорили, что самоубийство - это ужасно плохо, это смертный грех, это один из самых главных грехов. Правильно ли так поступать? Не получится ли, что мы просто пугаем людей? А страх ведь плохое лекарство. Надо ли помещать самоубийство на самый верх в градации грехов? Мнение Сергея Илюшенко, православного психотерапевта.

Сергей Илюшенко:

Да, разумеется это надо загонять на самый верх, потому что это одна из единственных вещей, которая человеку все время дарится - это возможность существовать и возможность быть. Ни один человек не тратит усилия для того, чтобы быть, для того, чтобы его "я" было. И прерывание этого бытия, которое является постоянным подарком, не когда-то данным, а постоянным, оно является конечно, по-моему, самым тяжким из грехов, если оно делается осознано. Потому что если это бытие все время дарится, то в нем все время есть смысл для других. И когда человек кончает собой будучи осознанным и произвольным, то на самом деле он не понимает - какое количество линий жизни он накрывает этим безобразием. Потому что человек не в состоянии отследить последствия от вещей, которые еще не произошли. И я часто например встречал детей тех людей, которые покончили с собой. И эта психологическая травма, которая у этих детей, она сильно детерминирует их поведение, общение и коммуникации и, в некотором смысле, судьбу. И вот это влияние, например, самоубийства родителей на детей, оно длится, и оно будет длиться дальше, поскольку эти дети, если их не подвергнуть психотерапии, они передадут некоторые особенности травматического невроза дальше, и дальше, и дальше... Эти последствия самоубийства будут очень долго длиться. В этом смысле оно гораздо более мощно, чем что-либо другое.

А может ли вера помочь самоубийце или для самоубийцы верующего в общем-то угроза такая же, как и для неверующего человека? Говорит Сергей Илюшенко.

Сергей Илюшенко:

Нет, вера не всегда спасительный фактор, хотя один из самых мощных факторов, которые препятствуют самоубийству, безусловно. Потому что вера дает смысл быть и смысл для других, и в этом отношении она держит так же мощно как держит семья. Однако, если у человека эндогенная, то есть биохимически обусловленная депрессия, которая может случаться и у христианина, некоторая биохимическая поломка, то мир изнутри такого человека в приступах депрессии выглядит абсолютно черным, катастрофичным, и все будет плохо и не возможно изнутри смоделировать ничего позитивного, а Бог воспринимается, как некоторый факт. Так же как, например, существование луны. И прекращается коммуникация с Ним, вот, на глубине депрессии. Человек может обращать к этому существующему, как луна, в его сознании, Богу некоторые тексты, но он не чувствует и не слышит никаких ответов. И он может покончить собой в этом состоянии. Это не его вина.

Вообще отношение церкви к самоубийству надо все-таки осмыслить и в историческом контексте, потому что когда Господь только пришел в мир, самоубийство было совершенно нормальным способом поведения человека в мире. И во многих культурах, где не было проповедовано Евангелие, оно таковым и остается. Самоубийство - это способ, которым коллектив, будь то семья, род, нация, офицерское собрание, это способ, которым коллектив регулирует свою жизнь. Отсюда самоубийство человека, который растратил полковую казну. Отсюда часто самоубийство влюбленных, совершенно считающиеся нормальными. Вот, что они покончили собой - нормально, что им не дали жить вместе, это тоже нормально. И таких самоубийств очень много, практически в любом обществе есть самоубийства, которые даже поощряются. Не всегда так прямо, как в Индии, самоубийство жены после смерти мужа, но все-таки. Вот этому противостоит христианство изо всех сил. И, в общем-то, успешно. Нынче в тех странах, где когда-то звучало Евангелие и где оно все-таки, слава Богу, звучит по сей день, самоубийство защищают уже с противоположной стороны, не как право коллектива, а как право личности. И здесь церковь кажется такой вот букой, которая все пугает и пугает. Насколько вот это запугивание, что самоубийца в рай не попадет, насколько оно помогает?

Марина Дубровская:

Если мы будем думать, что убийство не простительно, что это такое за утверждение, чем оно помогает тем, кто чувствует в этом какой-то выход для себя?.. Вот они слышат - самоубийство непростительно. Ну и что? Если человек переживает острое горе, и он думает о самоубийстве, и никто из людей ему не оказывает помощь, поддержку, а у него есть еще и утверждение о том, что грех самоубийства непростителен, то, на мой взгляд, это только усугубляет его трудности, никак ему не помогая. В таком случае он чувствует церковь, как ту, которая не помогает, а осуждает то, что он сейчас испытывает. И таким образом, он не чувствует, что он может получить из церкви помощь. Как же он пойдет за помощью туда? Сложный выбор. Нет такого выбора. Нужно помощь оказывать не тем, что ты говоришь - это можно или этого нельзя. Помощь оказывается в том, что ты понимаешь, что с человеком сейчас происходит, и вместе с ним ищешь другой выход. Ты ему должен сказать, не что это плохо или хорошо, а что есть другой выход. А он тебя спросит - а какой, я его не нахожу. И тогда вы вместе его ищите. Вот как-то так.

Вообще, надо сказать, что все-таки запугать - это всегда самый легкий способ поведения в самых разных жизненных ситуациях. И вот передо мной брошюра Николая Бердяева о самоубийстве. Брошюру Бердяев писал с наилучшими чувствами в 30-е годы, обращаясь к парижской эмиграции, где очень много было самоубийств от отчаяния. И как он здесь пугает. Что самоубийца - человек, который предает Россию, он предает русскую идею, он предает Бога, семью, которую оставляет голодать и так далее, и тому подобное. И при всей своей любви к Бердяеву должен сказать, что мне это кажется все-таки не самым плодотворным способом, потому что это, конечно, хорошо, когда человеку говоришь - Россия надеется, что ты выдержишь эту нищету, ты донесешь факел, сохранишь свечу зажженной. Но когда ты сидишь в какой-то нетопленной комнате посреди Парижа... Работы нет. Любви уже тоже нет. Россия?.. Да где она Россия, есть Советский Союз ненавистный. Чем поможет такое вот запугивание?

Хорошо. Это парижская эмиграция. Но сейчас в России часто каждый из нас чувствует себя эмигрантом. Мы все оказались из одной страны перенесены в совершенно другую. И у кого из нас не было за последние годы таких приступов отчаяния?.. И у кого, я думаю, не было мыслей о самоубийстве?.. И что же, опять пугать? Или опять вдохновлять русской идеей, чтобы спасти от самоубийства? Какой здесь должен быть способ поведения для человека разумного, верующего?

Сергей Илюшенко:

Нет же общего рецепта, потому что все люди на самом деле уникальны. Наверное, это очевидно, что самоубийство смертный грех, и это надо говорить. Но бессмысленно человека пугать адом, потому что когда он кончает собой, он уже находится в аду. Это и есть состояние ада, полное одиночество и желание прекратить себя. Это и есть ад. И чего им пугать человека?.. Потому что он уже в нем, если он решает покончить собой. Да, но это не мешает очень четко и твердо говорить, что это действительно смертный грех.

Техническая вещь, которая существенна для христиан и которая в моей практике очевидным образом работает, это когда бывают у христианина в ситуации глубокой депрессии мысли о самоубийстве, то Иесусова молитва - это то, что действительно работает лучше таблеток в отношении мыслей о самоубийстве. Это правда. Она действительно позволяет этого избежать, даже если существование творца представлено в голове у человека депрессивно, просто как некоторый факт, а не как что-то живое. Иисусова молитва действительно это отодвигает.

Вообще, когда социологи начали изучать феномен самоубийства, то обнаружилось, что процент самоубийц на редкость одинаковый в одном и том же обществе. Он почти не меняется. Более того, обнаружилось, что процент самоубийц, пожалуй, растет с повышением уровня благосостояния. В бедном, нищем обществе процент самоубийц падает. Другое дело, что этот процент растет в обществе, которое находится в стадии смены идеологии, потому что человек теряет привычные ему идейные опоры. Но можно ли помочь человеку, который думает о самоубийстве, потому, что просто физически нечего есть, - можно ли ему помочь, просто накормив, достаточно ли этого?

Сергей Илюшенко:

Бессмысленность жизни приводит к самоубийству, а отнюдь не уровень благосостояния. Конечно, во время войн жизнь становится крайне осмысленной, поскольку ты делаешь вещи, которые точно нужны для других. А смысл - это когда что-то нужно для других. А в странах типа Швеции, где действительно высокий уровень самоубийств и где замечательная социальная система, где люди хорошо обеспечены, с них сняты некоторые проблемы, связанные с выживанием, но они крайне отделены друг от друга. Они одиноки, там совсем другая система коммуникаций. По той же статистике, одиночество - это один из самых сильных факторов риска самоубийства. Именно бессмысленность жизни.

Что любопытно: по той же статистике категория профессиональная, которая имеет самый высокий риск самоубийства - это врачи-психиатры во всех странах мира. Это понятно каким образом образуется. Врач-психиатр, который привык иметь дело с людьми и выделять в них симптомы болезней. Если он не является христианином или не является так или иначе конфессионально ориентированным человеком, то он начинает в связи с людьми живыми постоянно выделять вот эти мертвые, одинаковые у всех симптомы болезней. И потихонечку его восприятие становится объектом, а не субъектом. И сам себя он начинает рассматривать, как некий механически заданный объект. Теряется живой смысл. Понятно, почему у этих людей самый высокий риск самоубийства.

А что же делать тогда простому человеку, простому христианину, когда мы видим, что ближний наш думает о самоубийстве? У нас нету специальной психологической подготовки. Как же может помочь в этой ситуации человек?

Сергей Илюшенко:

Первое, что мы должны сделать, если мы видим у человека мысли о самоубийстве, это из всех сил постараться, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Это - начать быть с ним и начать с ним говорить на любую тему. Просто - чтобы у него исчезло чувство одиночества. Это первое, что надо сделать. А второе, что надо ясно понимать, это то, что в депрессивных состояниях мысли о самоубийстве носят неконтролируемый для субъекта характер, поэтому рациональное возбуждение не очень работает. Поэтому надо стараться отправить человека к психологу или к психиатру. Это надо сделать. Но самое существенное это надо передать сосуществование, передать душевное тепло. Убрать у человека ощущение острого одиночества. Это самый главный витамин и самая главная прививка от самоубийства.

Как мы можем помочь человеку, когда видим, что он задумывается о самоубийстве? Мнение Марины Дубровской.

Марина Дубровская:

Посмотри вокруг себя, на тех кто рядом с тобой, ближних и дальних. Посмотри внимательно, что с каждым происходит и приходи на помощь. У тебя трудности с тем, чтобы прийти на помощь. Пойди к психологу и спроси - что это такое? Почему я не могу сделать то, что чувствую? Что нужно сделать? Что мне мешает? То есть - занимайся собой, готовь себя для помощи всем тем, кто рядом с тобой. Перестань быть слепым и не позволяй себе быть слепым. Люди в беде очень часто и просят нас о помощи, но мы не оказываем ее. Вот этим займись.

Проблема самоубийства намного шире, чем проблема жизни одного человека. Потому что, напомню еще раз взгляд Эмиля Дюргейма - самоубийством является всякое убийство. И солдат совершает самоубийство, хотя бы потенциально, потому что он готов отдать свою жизнь. И борьба с самоубийством, предотвращение самоубийства должно быть и активным миротворчеством, когда мы создаем вокруг себя, когда мы создаем в мире такое пространство, где невозможно человеку задохнуться без любви, потому что именно это и есть самоубийство. Когда мы не можем выразить другому свою любовь, иначе как этим страшным поступком, либо когда мы задыхаемся без любви со стороны другого. И здесь очень часто, я думаю всегда, выходом может стать встреча с Богом. Потому что, когда мы обращаемся к Нему, мы учимся любить, мы учимся открывать себя другому. Господь передаст нас тем, кому мы нужны. И когда мы обращаемся к Богу, мы получаем от Него всю ту любовь, которой нас недолюбили, которой нам недодано. Опять же, получаем для того, чтобы передать ее по кругу.

ВВЕДЕНИЕ

Из социальных условий, сопутствующих суициду, особый интерес представляет влияние на него определенного вероисповедания.

Страны мусульманского, иудейского вероисповедания, а также католические христианские страны представляют, как в XIX веке, так и сегодня меньшую опасность для возникновения массовых очагов суицида, чем страны других вероисповеданий и конфессий, такие например, как страны с преобладающим в них христианским протестантизмом (США, Германия, Швеция). Существует предположение, что в нехристианских странах такое отношение к самонасилию продиктовано идеологией фатализма, присутствующей в их религиозных учениях, в католических же государствах - с организованностью церкви как самостоятельной политической силы, строго и подробно регламентирующей поведение своих верующих сограждан. Конечно, такая трактовка во многом справедлива, но далеко не полна, т.к. известно, например, что элемент фатализма в сильной степени присущ индуизму, тем не менее, Индия - это родина одной из форм ритуального самоубийства (сати), в такой же католической стране как современная Франция наблюдается в наши дни суицидальный всплеск, во многом, правда, объяснимый полным безверием жертв собственного насилия (достаточно привести в качестве примера трагическую судьбу известной французской актрисы и кинорежиссера Кристины Паскаль - жертвы сексуальной революции в Европе).

Т.о. на путях раскрытия специфики вероисповеданий суицидологам трудно обрести твердую почву под ногами, не учитывая особенности самого феномена веры.

"Религии богаты всякими уловками против требования самоубийства; этим они вкрадываются в доверие тех, кто влюблен в жизнь"

Ф. Ницше "Человеческое, слишком человеческое"

1. ИСТОРИЯ ОТНОШЕНИЯ ХРИСТИАНСТВА К СУИЦИДУ

В I веке христианство вошло в мир искалеченный и разлагающийся, в мир, израненный грехом. Половая распущенность и самоубийство считались абсолютно нормальными, и даже поощрялись. И среди этого мира находились

христианские церкви.

В первые века своего существования гонимая христианская религия относилась к мученичеству, т. е. альтруистическому самоубийству во имя веры, с благоговением. Христианство не смогло бы добиться такого авторитета без страстотерпцев, добровольно шедших на крест. Однако государству и государственной религии мученики ни к чему - никогда не знаешь, чего от них ожидать, и примерно с V века отношение церкви к добровольной смерти во имя веры начинает меняться. Неприятный факт: христианство повело страстную непримиримую борьбу с самоубийствами, продолжающуюся и поныне, не столько из высших соображений, сколько из меркантилизма, выполняя заказ земных властей. Все имеет свою цену, в том числе и возможность спасти миллионы душ, которую христианство получило с обретением статуса государственной религии.

Утвердив принцип"кесарю кесарево", церковь расширила трактовку "Богу Богово": "бессмертная душа принадлежит Всевышнему, и только он волен ею распоряжаться".

Первая атака была предпринята еще на закате Западной империи, на Аральском соборе 452 года, где суицид впервые был объявлен преступлением, а те, кто его совершают, - "объятыми дьявольским безумством" (diabolico persecutus furore). В 533 году Орлеанский собор, следуя пожеланиям судебных властей, отказал в христианском погребении самоубийцам из числа осужденных преступников, ибо, совершив самосуд, они обманывают закон, уходят от положенного наказания. Следующий шаг был предпринят на Пражском соборе 563 года, введшем карательные санкции против всех самоубийц: им отказали в церковном отпевании и погребении. Толедский собор 693 года отлучил от церкви не только самоубийц, но и тех, кто, попытавшись покончить с собой, остался жив.

Христианская церковь относилась к самоубийству гораздо непримиримее, чем к убийству. Эта явная несправедливость аргументировалась тем, что убийца еще может раскаяться в своем злодеянии, а самоубийца такой возможности лишен. На самом же деле снисходительность к первому из смертных грехов объяснялась все теми же государственными интересами: и светской, и церковной власти было не обойтись без собственных убийц, состоявших у них на службе.

Религиозная принадлежность играет очень важную роль в принятии суицидального решения: одни конфессии воздвигают больше моральных и психологических запретов на пути к самоубийству, другие меньше. Даже если оставить в стороне восточные религии, не считающие самоубийство абсолютным злом, и рассматривать только "антисуицидные" конфессии (христианство, ислам, иудаизм), обнаружатся весьма заметные расхождения в статистике добровольных смертей. Возьмем относительно узкий спектр - западное христианство. Оказывается, в протестантских странах уровень самоубийств втрое выше, чем католических. Дело в том, что протестантизм "не довольствуется машинальными обрядами, но хочет управлять сознанием людей" (Э. Дюркгейм), он более индивидуален, не перекладывает ответственность за неудачи с личности на Бога и судьбу. В этой конфессии выше степень свободы выбора.

2. БИБЛЕЙСКОЕ ОТНОШЕНИЕ К СУИЦИДУ

В Священном Писании прямого осуждения самоубийства не содержится, если не считать двух мест - одного в Ветхом Завете и одного в Новом, которые при желании можно истолковать, как запрещающие своевольничать с жизнью и смертью. Во "Второзаконии" Господь произносит: "Я умерщвляю и оживляю, Я поражаю и Я исцеляю, и никто не избавит от руки Моей" (XXXII, 39). А в "Первом послании к коринфянам" Павел говорит: "Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? Если кто разорит храм Божий, того покарает Бог: ибо храм Божий свят; а этот храм - вы" (III, 16 - 17)

Впрочем, грозные слова ветхозаветного Бога скорее относятся к перечислению атрибутов его могущества, и смысловое ударение здесь делается не на местоимении "Я", а на глаголах. Что же до слов апостола Павла, то в них, пожалуй, все-таки имеется виду не физическое разрушение тела, а разорение собственной души, которое происходит как раз при жизни.

2.1 БИБЛЕЙСКИЕ ПРИМЕРЫ ФАКТОВ СУИЦИДА

В Библии можно найти 7 случаев очевидного самоубийства, и ни в одном из этих описаний нет оттенка порицания:

1. Авимелех: "... Библия осуждает злодеяния Авимелеха, но отнюдь не его самоубийство".

2. Самсон: "... и вовсе восхваляется как герой".

3, 4. Царь Саул и его оруженосец.

5. Ахитофел: "...Опять простая констатация, без какой - либо моральной оценки".

6. Последний из ветхозаветных самоубийц - иудейский старейшина Разис - предпочитает смерть позору пленения. Обратите внимание на несомненное восхищение, звучащее в тексте Писания.

7. В Новом Завете самоубийца всего один, зато знаменитейший из всех и даже давший впоследствии название самому явлению - "иудин грех", и обратившись непосредственно к тексту Писания, мы увидим, что евангелист отзывается о смерти предателя лаконично и бесстрастно: "…И, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился" (Мф. XXVII, 5).

3. Подсознательная суицидальность первоначального христианства на примере истории русских раскольников

Другой пример подсознательной суицидальности первоначального христианства - трагическая история русских раскольников. Старая русская церковь ближе к исходному (римскому и византийскому) христианству, чем позднейшие ответвления - католическое, протестантское или никоновское православное. С середины XVII века на протяжении 2-х с половиной столетий на Руси горели раскольничьи скиты. Самосожжение, самоутопление, самопогребение совершили десятки тысяч двуперстных христиан ("благодаря" нынешнему Никоновскому православию).

Прибавим к этому еще и слабое суицидосдерживающее воздействие православия. Эта государственная религия в постпетровские времена превратилась в деталь казенной машины, и влияние ее на жизнь "народа" было скорее формальным. Приверженность простолюдинов чисто внешней обрядности ввела русскую "интеллигенцию" в заблуждение, поспособствовав созданию мифа о "народе-богоносце". Если б это не было фикцией, советской атеистической пропаганде не удалось бы так быстро и эффективно разрушить именно в "народе" христианскую этику и вообще привычку к набожности.

4. ОТНОШЕНИЕ К САМОУБИЙЦАМ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ

Раскроем «Полный православный богословский энциклопедический словарь» (дореволюционное издание П. П. Сойкина), найдем слово «самоубийство». Вот что там написано: «Преступность этого греха состоит в том, что самоубийца возмущается против творческого и промыслительного порядка, божественного и своего назначения, произвольно сокращает свою жизнь, которая принадлежит не ему только, но и богу...»
Вдумаемся в эту формулировку. Человек не смеет уйти из жизни, так как жизнь его принадлежит богу. По существу, это тот же принцип, который применялся к крепостным дореформенной России. Ты не смеешь уйти, убежать от своего помещика, господина, ибо ты его собственность. Вся разница в том, что хозяин называется не земной, а небесный...
Рассмотрим рассуждения отцов духовных о самоубийстве дальше: «Указывают на мужество, проявляемое самоубийцей в своем действии; не каждый, - говорят, - решится на такой смелый поступок. И на этом основании у язычников самоубийство даже восхвалялось, как героизм. Но, с христианской точки зрения, самоубийца есть не герой, а трус, так как не в состоянии снести тех неприятностей и несчастий (например, потерю любимого человека или имущества, неизлечимой болезни, заслуженного или незаслуженного стыда и т. п.), из-за которых обыкновенно решаются на самоубийство».